Одри Хэсли - Доверься сердцу Страница 20

Ей не хотелось вспоминать и о своих прежних планах родить от него ребенка. Пожалуй, это можно отложить. Зачем спешить? Ведь Петер пока не собирается возвращаться в Гамбург.

Некоторое время подруги сидели молча. Амелия первой поставила на стол свою чашку.

– Кстати, Илона, что ты наденешь на крестины? Купишь что-нибудь новенькое?

Та понимающе улыбнулась. Деликатная Амелия не решилась напрямую попросить крестную своей малышки надеть что-нибудь поприличнее. Она просто изящно намекнула, что в гардеробе Илоны нет таких вещей.

– Не волнуйся. Обещаю не ставить тебя и твоих гостей в неловкое положение.

– Перестань. Я не ханжа, и тебе это хорошо известно. А вот твой Петер…

– Уверяю тебя, он не скажет ни слова, если даже я явлюсь в купальнике. Но я уже все придумала. Где-то в шкафу у меня висит довольно симпатичный белый костюм, который я получила в знак признательности от одного заказчика – модного портного. Все как-то не было подходящего случая его надеть. А в это воскресенье он, пожалуй, будет очень кстати.

– Чудесно, – Амелия облегченно вздохнула. Честно говоря, она опасалась, что любимая подруга может даже в церкви что-нибудь выкинуть. – Кстати, Петер пока не возникает? – осторожно поинтересовалась она. – Ну, по поводу твоих нарядов.

Илона ухмыльнулась.

– Он редко видит меня одетой.

– Тише, – хихикнула Амелия, – официантка услышит.

– Подумаешь!

– И его всегда все устраивает?

– Ну почему же? Как-то ужасно рассердился, когда я сказала, что я устала и больше не хочу.

– Илона!

– Шучу. Такого со мной не бывает. Да и с ним тоже. Слушай, а твой Франц… Он ведь, наверное, тоже не промах в этих делах? Держу пари, ты и пикнуть не успеешь, как снова окажешься беременной! А теперь давай сменим тему разговора. Знаешь, у меня проснулся аппетит. Как насчет салатика и бифштекса с жареной картошечкой?

– Ни за что, – простонала Амелия. – Хочешь, чтобы на мне не сошлось новое платье, которое мы только что купили? Я ужасно растолстела.

– Чепуха! – Илона окинула подругу оценивающим взглядом. – Ты выглядишь очень женственно. Беременность пошла тебе на пользу. Я бы с удовольствием поменялась с тобой фигурами.

– Неправда, Илона, ты очень изящная. А я…

– Как мило, что ты так думаешь! Но я знаю, что слишком худая. Правда, Петеру такие нравятся.

Последняя реплика подруги сказала Амелии больше, чем весь предыдущий разговор.

Илона может говорить все, что угодно, но нет никакого сомнения в том, что она влюбилась. К тому же она просто расцвела за последние две недели. Да и ядовитые нападки на мужчин полностью исчезли из ее монологов. Франц жаловался, что имя Петера просто не сходит у нее с языка.

– Уверена, что ничего не хочешь? – спросила Илона, подзывая официантку.

Амелия вздохнула, отворачиваясь.

– Разве что ма-аленький сандвич…

Синие сумерки медленно сгущались за окном офиса.

Петер поднял усталые глаза от бумаг и глянул на часы. Наконец-то большая стрелка подползла к шести. Всю неделю он дожидался этого момента. И вот наконец он наступил! Пятница, шесть часов. И совсем неподалеку отсюда, на тихой окраине Вены, его ждет Илона. Его Илона.

Одна только мысль о том, что сегодня это опять произойдет, заставила его сердце учащенно забиться. Однако торопиться не следует. Сначала нужно навести порядок на столе, а потом… Не забыть еще кое-что…

Он сунул руку в дальний угол ящика, извлек оттуда длинную бархатную коробочку и сунул в карман пиджака… Все женщины любят бриллианты, а этот будет украшать самую необыкновенную из них.

Но он не преподнесет свой презент сегодня вечером. Пусть ничто не отвлекает Илону от любовных игр.

Она получит его завтра утром. Петер живо представил себе эту сцену. Илона сидит верхом на нем, и на ней нет ничего, кроме его подарка.

Эрекция не заставила себя ждать… Дурачок, сказал он себе, ведь наступил час пик, а тебе надо еще выбираться из центра.

Быстро схватив ключи от машины, Петер направился к лифту.

Пять минут спустя он уже мчался по знакомой дороге.

– Петер, сиди, пожалуйста, смирно, – Илона даже ногой притопнула от нетерпения. – И перестань таращить на меня глаза. Неужели ты не понимаешь, что это отвлекает? Невозможно работать, когда на тебя так смотрят.

– А как мне прикажешь смотреть? Ты же совсем голенькая, – не выдержав, подал голос доселе молчавший Петер. Вот уже полчаса он, совершенно обнаженный, терпеливо сидел в позе лотоса на бархатном красном диване. – Может быть, ты все-таки что-нибудь на себя накинешь?

– Ну уж нет, уговор дороже денег. Ты же говорил, что разденешься только в том случае, если это сделаю я. И теперь изволь вести себя как умный мальчик! Закрой глазки, хотя бы на минутку. А то я случайно – понимаешь, совершенно случайно! – изображу самого настоящего Петера Адлера.

Перспектива быть узнанным на портрете вовсе не прельщала его. Он вскочил.

– Хватит! Я устал! И вообще… Мы теряем время! Может, пока не поздно, бросишь мой портрет? Я заплачу тебе за этот набросок как за готовую работу.

Вздохнув, Илона отложила кисть.

– Жаль. А ведь уже начало получаться. Хочешь взглянуть?

Петер совсем не был уверен, что хочет. А вдруг она изобразила на картине нечто вовсе непотребное? Но, в конце концов, любопытство пересилило. Он шагнул к мольберту и остановился, потрясенный.

– Но… Но это же не я!

Илона протестующе взмахнула кистью.

– Так я тебя вижу!

Удивительно, но, взглянув на портрет еще раз, Петер обнаружил гораздо больше сходства.

Перед ним сидел мужчина со скрещенными ногами. Руки покоятся на коленях, спина выпрямлена, а глаза закрыты, как у медитирующего Будды.

Но содержание картины не исчерпывалось загадочностью и могуществом мужского начала. Искусно очерченная фигура, переливающиеся бронзовые мускулы создавали впечатление незримого присутствия некоей рабыни, которая немало потрудилась, втирая в кожу своего господина ароматические масла и умащивая его белокурые волосы восточными благовониями.

Петер на мгновение онемел. Его поразило не только и даже не столько мастерство художницы, сколько настроение, которым была проникнута картина…

Он еще раз впился глазами в изображенного на холсте мужчину: мудреца, господина всего сущего на земле. Но разве он, Петер, похож на этого юного полубога? Чертовка просто смеется над ним!

Он устремил на нее разгневанный взгляд, но Илона и бровью не повела.

– Я совсем не такой мускулистый, – проворчал он. – И кожа бледнее.

– Нет, у тебя очень рельефные мышцы и хороший ровный загар. Посмотрись в зеркало.

Она шутит или серьезно думает, что мужчины способны крутиться у зеркала, восхищаясь своими обнаженными фигурами?