Нэнси Дэнхем - Вспышка пламени Страница 20

– Делу время, потехе час. Хоть я сейчас больше всего на свете желаю поскорее отправиться домой в нашу спальню, все же еще предстоит встреча с моим директором, а он вряд ли обрадуется, если мы запоздаем.

Он остановил проезжавшее такси и усадил в него Тину. Его ладонь крепко сжимала ее руку, пока они ехали, временами обмениваясь блаженными улыбками.

Теперь у Тины не было сомнений в чувствах Дьюка. Достаточно было посмотреть на изумленное лицо Энн Йорк, на ее круглые от удивления глаза, чтобы понять, что с Дьюком раньше такого никогда не случалось. Но где-то в глубине души молодой женщины затаилась тревога. Что-то в Дьюке было такое, что настораживало, не позволяло погрузиться в безоблачное счастье.

Даже посреди самой ясной, безмятежной радости он вдруг странно омрачался, становился чужим и непонятным. Вот это и пугало Тину. В чем причина такой отрешенности и закрытости Дьюка? Может быть, у него есть какая-то тайна, не позволяющая ему ни на секунду забывать о возможности беды? Возможно, он страдает какой-нибудь незаметной, но тяжелой болезнью, способной в любой момент оборвать его жизнь? Или на его совести лежит что-то страшное, даже преступное?

– Дьюк…

Он обернулся, тепло взглянул на нее. Каким-то образом это счастливое, сияющее лицо успокоило Тину, и она замолчала, запнувшись на полуслове, – бестактный вопрос уже был готов сорваться с ее языка. Зачем лезть ему в душу, стремиться узнать о плохом? Не лучше ли позабыть обо всем?

Она сжала его ладонь и улыбнулась.

– Неужели все будут так же удивленно таращиться на нас, как Энн Йорк?

Он расхохотался и поднял руку, утирая губы тыльной стороной ладони.

– А что, сознайся, ведь тебя это задело? – спросил он, поддразнивая. – Тебе это совсем не понравилось, ведь так?

– Почему это должно было мне не понравиться? Ведь это даже честь для меня – быть первой женщиной, одержавшей победу над самим неприступным Дьюком Торпом, – смеясь, ответила она.

Внезапно веселые искры, плясавшие в его глазах, погасли. Он помрачнел.

– Тина… возможно, наступит время, когда ты захочешь уйти от меня, – серьезно произнес он. – Хочу, чтобы ты могла поступить так с легкой душой, раз уж этому суждено будет произойти. Не хочется, чтобы ты чувствовала себя навеки связанной со мной или мучилась угрызениями совести, что бросаешь меня, если наши отношения перестанут тебя удовлетворять.

– Почему ты думаешь, что это произойдет, Дьюк? – тихим голосом спросила она.

Он покачал головой и отвернулся. Снова он погружается в свое темное ледяное одиночество, в отчаянии подумала Тина. Но Дьюк тут же попытался улыбнуться, хотя его глаза по-прежнему были мрачными.

– Не воображай лишнего. Конечно, я надеюсь, что этого не произойдет. Но запомни мои слова, Тина. Ты вправе будешь поступить так, как захочешь, и я никогда не встану у тебя на пути.

Тина знала, что сама она никогда не оставит его. В радости или в горе, но она навеки теперь связана с Дьюком Торпом, пусть даже они и никогда не вступят в законный брак. Ей хотелось провести с ним всю жизнь. И это самое главное. Свадьба, золотое обручальное кольцо на пальце, фотография на каминной полке – какая чепуха! Ей, Тине, вовсе не требуется этих формальностей, чтобы знать: их с Дьюком разлучит только смерть.

12

Следующие два месяца стали для Тины самыми прекрасными и радостными за всю ее жизнь. Никогда еще она не испытывала такого подъема, такого удовольствия от всего – от работы, встреч с людьми, даже от самого обыденного существования. И все это произошло только благодаря Дьюку.

Дьюк Торп не оставил ни у кого и тени сомнения, что у него серьезное и крепкое деловое партнерство с Кристиной Форрест во всех вопросах, касавшихся постановки «Долгой холодной зимы». Тина заметила, как уважение к нему стало распространяться и на нее. Ей самой, без его помощи, никогда бы не удалось так быстро добиться этого. Их личные отношения также ни у кого не вызывали сомнений.

Одним из первых, с кем они завязали деловые отношения, стал Дерк Роуан, бывший босс Тины. Дерк, переехавший в Англию двумя годами раньше, был одним из художников-постановщиков спектаклей в Английской национальной опере и в Королевском шекспировском театре. Едва прослышав о приезде Тины в Лондон и о ее связи с Дьюком Торпом, он мгновенно объявился и предложил любую помощь, которая только может потребоваться Тине.

Когда Дьюк и Тина приняли приглашение на ужин от Энн и Ричарда Йорк, оказалось, что Роуан также в числе приглашенных.

Этот невысокий лысоватый толстячок был всегда желанным гостем на вечеринках – его остроумие и свежий запас околотеатральных и светских сплетен обеспечивали ему невероятный успех. Тина сама с удовольствием слушала его веселую и язвительную болтовню, хотя ей и не нравилось его подчеркнуто циничное и легкомысленное отношение ко всему, что принято уважать. И в этот вечер он заставил ее поволноваться.

Пока хозяйка дома занимала разговором Дьюка, Дерк увлек Тину в сторону, заявив, что желает поговорить без свидетелей. Он подвел ее к дивану в дальнем полуосвещенном углу гостиной. Тина заметила, что он обратил внимание на то, с каким нежеланием она рассталась с Дьюком. В голубых глазах Дерка мелькнула догадка. Он немедля усадил Тину на диван и, пристально посмотрев ей в лицо, спросил:

– Тина, почему Дьюк сейчас ничего не пишет?

Вопрос поставил Тину в тупик. Для нее ответ был слишком очевиден.

– Ну, ты же знаешь, Дьюк занят постановкой «Долгой холодной зимы». Зачем же ему писать еще что-то в это время?

– Затем, что он раньше всегда так поступал.

Тину неприятно поразили эти слова. По ее спине прошел противный холодок. В Сиднее Дьюк говорил, что хочет снова писать. То, что он до сих пор не принялся за новую пьесу, она относила на счет его увлеченности постановкой. У него просто не оставалось времени ни на что другое – так он был поглощен работой в театре.

Она нахмурилась.

– Ты хочешь сказать, он раньше никогда не пытался вникнуть в постановку своих пьес?

– Никогда, – решительно ответил Дерк.

– Но возникает столько сложностей…

– Все это его совершенно не волнует. Он всегда говорил режиссеру и художнику: «У вас есть моя пьеса – остальное приложится. Делайте с ней, что хотите, она все равно останется такой, какой задумал ее я». Он всегда говорил именно это, милая моя Тина, я не преувеличиваю.

Роуан произнес фразу Дьюка, подражая его голосу. Тина слегка поморщилась. Все услышанное совсем не радовало ее. Ей было неприятно узнавать, что кто-то знает о нем то, о чем она даже представления не имеет.

Трудно было понять, как Дьюк мог относиться к своей работе столь наплевательски, особенно если вспомнить, что все его пьесы имели невероятный успех и были безоговорочно приняты критикой. И все-таки, если верить Дерку – а не доверять ему у Тины причин не было, – теперешнее поведение Дьюка было весьма непонятно. Он изменился ради нее или же ей удалось его изменить?