Джиллиан Хантер - Леди маскарада Страница 21

— Уверяю тебя, перепады настроения жалкого бесталанного художника меня беспокоят меньше всего, — возвысив голос, резюмировал Себастьян и с удовлетворением увидел, как у Элинор округлились глаза. — И полагаю, что то же самое сказал бы и герцог.

В этот момент в столовую вошел лакей, чтобы убрать грязные тарелки.

— Можно, милорд? — с опаской взглянув на хозяина, осторожно спросил он.

— Да-да, я закончил.

Однако Себастьян был по-прежнему голоден. Даже сотня подобных этому «цивилизованных» завтраков не смогли бы его насытить. Пока он снова не вернет себе свою власть в семье, которую потерял. Не исключено, что ее перехватил художник-портретист.

Глава 10

Элинор сидела одна у камина и размышляла. Она прекрасно понимала, чего хотел ее муж: ему не терпелось узнать, хранила ли она ему верность во время их долгой разлуки.

Но та же самая неопределенность мучила и Элинор. И столь же каверзный вопрос вертелся в ее голове. Она понятия не имела, был ли верен ей муж все эти годы. Могла ли она быть убеждена, что он ни разу за все это время не переспал ни с одной женщиной? Это при его-то кипучем темпераменте? Возможно ли это, что ни одна юная барменша, ни одна хорошенькая служанка или, наконец, даже дочь посла ни разу не разделила с ним ложе?

И вот теперь супруг загорелся мыслью узнать, побывал ли кто-то в постели его жены, пока она жила одна. Он мог быть спокоен. У нее не было любовника. Даже мысли такой не возникало. Она всегда старалась сторониться искушений, и ей не в чем было себя упрекнуть. Так что Себастьян мог не волноваться об этом.

Хотя Нейтан Беллисант до последнего момента не оставлял надежды, что Элинор передумает и уступит ему. Что ж, она готова была признать: ей льстило внимание этого очаровательного молодого человека.

Художник не только по профессии, но и по натуре, он жил согласно собственным, а не общепринятым моральным принципам. Поэтому его не особенно тяготило то, что его дама сердца была замужем. Элинор было интересно с этим вольнодумцем, который умел быть замечательным другом. Но зря она согласилась позировать ему для портрета.

Когда Элинор отказалась стать его любовницей, Беллисант поклялся, что добьется ее благосклонности и будет ждать, когда ее сердце смягчится. Она только рассмеялась в ответ и добавила, что тогда ему придется ждать вечно.

Дело в том, что Элинор прикипела сердцем только к одному мужчине — своему мужу, который, похоже, едва успел произнести супружеские обеты у алтаря, как тут же благополучно позабыл о них.

Однако ей было свойственно постоянство в любви. Она из тех женщин, которые серьезно относятся к своим обещаниям. И если Себастьян до сих пор этого не понял, значит, он женился на ней, совсем ее не зная.

Себастьян размышлял над ситуацией, которая, судя по всему, расстраивала его гораздо больше, чем его жену. Элинор, напротив, словно воплощала собой само спокойствие. Ведь ей, по существу, нечего было скрывать.

По правде говоря, разоблачать заговоры и срывать маски с мятежников, готовящих политические заговоры, оказалось гораздо проще, чем разгадать, в какого человека превратилась супруга под коварным руководством герцогини.

Вот, например, вопрос с этим так называемым приятелем Элинор так и не был решен. Что это за «дружба» такая? На какой почве она возникла?

Себастьян продолжал разговор на эту тему даже тогда, когда они с женой собирались в оперу.

— Опера, — недовольно бурчал он. — Чего в ней хорошего? Разве я не сказал, что не хочу туда идти?

— Не пойму: ты разговариваешь сам с собой? — спросила Элинор, решая, какие драгоценности наденет в этот вечер.

— По сути, так и есть, — подтвердил Себастьян, глядя на свое отражение в зеркале.

— И часто ты это делаешь?

— Возможно. Черт побери, я только что сказал, что не люблю оперу.

Элинор тяжело вздохнула:

— Так мы идем или нет?

Внезапно Себастьяна охватило желание наконец понять, что же его жену так привлекает в этой опере, и он решил сдаться.

— Идем.

В конце концов Себастьян посчитал, что сопровождать жену везде, где она бывает, — не такая уж плохая идея. Он перевел взгляд на дубовые стены спальни:

— А где твой портрет?

— Тот, который написал Бельфлауэр? — уточнила она.

Элинор примеряла у зеркала изумрудное ожерелье. Глядя на жену, Себастьян замер: он не помнил, чтобы когда-либо дарил ей это элегантное украшение.

— Это ожерелье…

— Думаешь, оно чересчур яркое? — Она потрогала камень рукой. — Зеленое обычно мне идет, сочетаясь с цветом волос, но это платье слишком светлое.

У Себастьяна отлегло от сердца, когда он вспомнил, что это украшение перешло жене от ее покойной бабушки. Слава Богу, что память его не подвела. Иначе бы снова поставил себя в глупое положение, подозревая жену в несуществующих грехах.

Он улыбнулся, чтобы скрыть смущение:

— Никаких сомнений. Мне очень нравится.

— Правда? — недоверчиво переспросила Элинор. — В таком случае скажи, пожалуйста, почему у тебя было странное лицо, когда ты его увидел? Словно оцепенел от ужаса.

— Что ты говоришь?

— Себастьян, ты неважно выглядишь. Как ты себя чувствуешь, дорогой? — с искренней заботой в голосе спросила она.

— Я в порядке… — Себастьян проглотил комок в горле. А затем вздохнул, не понимая, как удается Элинор хорошеть с каждым днем. Сейчас она была даже красивее, чем тогда, когда они поженились.

— О, дорогой, если тебе нездоровится, мы можем остаться дома.

— Нет уж, — решительно заявил Себастьян. — Со мной все нормально.

— Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, милый, и очень рада, что ты идешь со мной.

— Я тоже.

Элинор стояла перед ним в вечернем платье из сиреневого шелка, воплощая собой само искушение.

— Может, нам стоит все-таки немного задержаться? — спросил он, охрипнув от вспыхнувшего в нем желания.

— О, ради Бога, Себастьян! Мы же опоздаем.

Пылкий взгляд мужа был красноречивее слов.

— Зато мы приедем в оперу счастливыми.

Элинор покачала головой, но ее глаза заблестели, а щеки вспыхнули. И она не сдвинулась с места.

— Мы с кем-то там встречаемся? — спросил он глухо.

— Вовсе нет.

Они молча смотрели друг на друга. Себастьян пожал плечами:

— Ну, если нас там никто особенно не ждет, я думаю, можно немного опоздать.

— Будет неприлично приехать посреди спектакля.

— Почему? Я хочу быть с тобой именно сейчас.

— Я ведь уже одета, — возразила Элинор.

— Это нетрудно исправить, — сказал Себастьян и улыбнулся, предвкушая вечер с ней наедине. — Я просто не в силах устоять перед моей женой. Разве это плохо?