Триш Мори - На ее условиях Страница 22

«Он был прав насчет прогулки», — подумала Симона, пока они медленно шли вдоль побережья. Ночь действительно была прекрасной, словно созданной для влюбленных. В соленом воздухе была разлита нота предвкушения, словно вот-вот должно было что-то случиться. Симону опечалило, что эта ночь не для них. Ее ждало не предвкушение, а обязательства. Хотя…

Она украдкой бросила взгляд на своего спутника. Он был словно нарочно создан для того, чтобы гулять с ним в такую ночь. Симона поежилась, стараясь не думать о том, что скоро случится. О сексе с ним.

Почему она так нервничает? Она была в постели с мужчиной, она занималась сексом. Она знала, какие части тела в этом участвуют. Иногда ей даже нравился процесс. Но это было с Дэймоном, и они были вместе почти год. Симона даже думала, что любит его, до того, как обнаружила его измену. Но они были друзьями до того, как стать любовниками. Но секс практически с незнакомцем? С человеком, который завлек ее в постель шантажом? Ни за что на свете она не получит от этого удовольствие. И своим чувствам не сможет доверять, потому что за это снова придется платить слишком высокую цену.

— Тебе холодно? — спросил Алесандер, чувствуя ее дрожь.

— Я в порядке. — Симоне не нравилось, как он читает язык ее тела, как замечает ее чувства.

— Почему бы нам не пойти по пляжу?

— Ты имеешь в виду босиком?

— Если хочешь, можешь идти по песку на каблуках.

Симона увидела его улыбку в лунном свете, блеск его глаз, и его предложение было таким неожиданным, что она рассмеялась:

— Почему бы и нет.

Выскользнув из серебряных туфель, она сняла чулки и снова взяла его за руку, когда он разулся. Песок был прохладным под ее босыми ступнями, а ладонь Алесандера источала тепло, пока его палец рисовал медленные круги на ее запястье. Симона попыталась сосредоточиться на том, как песок поскрипывает от ее шагов, как свет фонарей заливает побережье, как мерцают звезды в ночном небе. Но это прикосновение было трудно не замечать. Дэймон не любил держаться за руки. Он считал, что это проявление собственничества и плохая черта характера. Был ли Алесандер собственником или ему просто нравилось ее касаться? Как бы то ни было, у него были красивые и горячие руки. Симона была не против, что он держал ее руку, пока они брели по песку. Лунная лента на волнах мерцала серебром, огни города заливали побережье расплавленным золотом, а ночной воздух был свежим и чистым. Симона вздохнула:

— Здесь так красиво. Тебе повезло жить так близко к заливу.

— А ты живешь близко к морю?

— Нет, к сожалению. Я живу в квартире размером с обувную коробку, рядом с университетом, где учусь. До пляжа около часа езды, даже два, если до хорошего пляжа. — Она снова вздохнула. — Там красивые пляжи, но нет ничего похожего на этот.

Они помолчали несколько минут, слушая пение скрипки, наполняющее ночь.

— Что ты изучаешь?

Вопрос настолько застал Симону врасплох, что она рассмеялась.

— Что смешного?

Девушка покачала головой:

— Просто странно — мы только что поженились, а ты не знаешь, чем я занимаюсь. Обычно люди узнают такие вещи до свадьбы.

— Обычно женщины не появляются на пороге с предложениями о браке.

— Да, — признала Симона, глядя под ноги. — Ты прав. Я изучаю психологию. Последний курс.

Они подошли к зданию, расположенному на пляже. Это был тот ресторан, у которого Симона перешла дорогу в первый день, — а это означало, что квартира Алесандера совсем недалеко. Музыка зазвучала громче, Симона могла видеть музыкантов на балконе ресторана, выходящем к морю. Скрипка пела так сладко поверх фортепиано и ударных, что девушка остановилась послушать.

— Что они играют?

— Старую народную песню, — улыбнулся Алесандер. — В ней говорится про горы, и море, и людей, которые обжили эти места когда-то давно и сделали их домом. Но часто текстом пренебрегают, оставляют петь скрипку.

— Это прекрасно, — прошептала Симона, глядя, как скрипач извлекает нежнейшие звуки из своего инструмента.

Несколько мгновений вокруг них существовала только музыка и шелест прибоя, потом Алесандер шепнул:

— Это ты прекрасна.

Симона взглянула на него пораженно, и, может, музыка была тому виной, что его улыбка наполнила ее сердце. Ночной воздух обнял Симону, мелодия заворожила ее, сплетаясь с шорохом волн, и бархат неба с серебром луны, — это они виноваты. Симона не хотела все это чувствовать, не хотела, чтобы Алесандер улыбался так, не хотела слышать, что он считал ее прекрасной, а их брак — чем-то большим, чем он являлся. Она вдруг пожалела, что согласилась на эту прогулку, что позволила держать себя за руку, словно они друзья или любовники. Это не так. Они заключили деловое соглашение, условия которого Алесандер изменил, когда она уже не могла отступить. И вся эта прогулка за руки, уверения в том, что Симона ему нравится, вся эта затея для того, чтобы он получил, что хотел.

Симона помотала головой, отвергая его слова, когда новая мелодия, смутно знакомая, достигла ее слуха. Это застало Симону врасплох. Она узнала мотив, танго, которое играли на приеме у Маркела. «Чувства», как Алесандер назвал его, тот страстный, сексуальный танец. Музыка, которая показала Симоне, каким должен быть брак. Без чего он никогда не будет настоящим.

Без чувств. Глубоких, искренних чувств. Это стало последней каплей.

— Прости, я так больше не могу.

— Не можешь идти по пляжу?

Симоне хотелось его ударить. Он нарочно прилагает усилия, чтобы понимать ее неверно?

— Смотреть на луну, идти по пляжу, держаться за руки. Я не хочу всего этого. Я не романтичная невинная невеста. Я не могу с трепетом ждать первой брачной ночи, которой я не хотела и в которую ты втянул меня шантажом.

— Неужели заняться со мной любовью — такая жуткая перспектива?

— Если я этого никогда не хотела и не хочу? Конечно!

— Не хотела?

— Я с самого начала об этом говорила!

Алесандер замер на мгновение, словно слушая чувственный голос скрипки.

— Ты согласилась на новые условия.

— Ты угрожал сказать Фелипе, что наш брак фальшивка! О, как я ненавижу тебя за это! Ты не оставил мне выбора и имеешь наглость предполагать, что я радостно упаду в твои объятия? Поверить не могу, какой ты самовлюбленный! Да ты все, что я ненавижу в мужчинах, и последнее, кого я могла бы захотеть в роли мужа! — К концу тирады она задыхалась, не сомневаясь, что его ответная атака будет яростной.

— Потанцуй со мной, — сказал Алесандер.

— Что?

Его глаза сверкнули, когда мелодия взвилась в ночном воздухе. Он шагнул, нет, скользнул по песку, расправив плечи, высоко подняв голову.