Николь Рейш - Мое бумажное счастье (СИ) Страница 22

Моя песня закончилась, я в последний раз ударила по струнам, тем самым лопнув пузырь, образовавшийся от моего пения.

Я достаточно неплохо пела, а если по честности, то у меня потрясающий голос. Я всегда мечтала стать певицей, но выступая по кабакам на жизнь не заработаешь. И мои родители настояли на чем-то более серьезном. Я пошла, учиться на журналиста в память о них. Чтобы они мной гордились.

- Это великолепно. - Его шепот был очень тихий и мягкий, а глаза горели, как у ребенка. Такие большие, теплые, ясные, наивные, боготворящие. И мне стало страшно от того, какие эмоции у меня вызывал этот «не человек». Он ни капли не старался, чтобы покорить мое сердце, тем самым завораживал его куда сильнее, чем те, кто упорно добивался моего внимания. Кайл подкупает своей чистотой. Он говорит то, что думает и думает, о чем говорит. Вот он, как на ладони, яркий и светлый. Такие парни, как обычно бывают душой компании. К ним всегда все тянутся, как растения к солнышку. Он настолько настоящий, что даже страшно. - Это лучшее, что я когда-либо слышал.

- Ты же сказал, что ни когда не....

- Я соврал, - рассмеялся Кайл. - Иначе бы ты мне не спела.

- О-о-о, был бы ты человеком, Кайл, я бы тебя убила. - Меня словно озарило, почему я раньше об этом не спросила? - А ангела вообще можно убить?

- Да. Но, ни что человеческое не причинит нам вреда. Нас можно убить только небесным кинжалом, но к счастью их очень мало. И трудно достать.

- А «падшие» ангелы? Они как?

- На них это тоже распространяется.

- Тогда хорошо, что подобных кинжалов мало, «падшие» ангелы - хорошие ребята, ну хоть и «падшие».

- Они не все хорошие. - Меня поразила серьезность в голосе Кайла и то, как быстро сменилось его настроение. - Ни кого не изгоняют без причины. И она должна быть ужасной. За пустяк не отрывают крылья, Эмили.

- Разумеется, я понимаю это, просто Уорнеры хорошие ребята. «Падшие» они или нет, они замечательные и добрые. И я очень хочу помочь им вернуться домой, потому... - я не успеваю договорить, потому что Кайл резко вскакивает на ноги, его руки сжаты в кулаки с такой силой, что даже вены выступили.

- Ты не знаешь о чем говоришь. - Процедил он сквозь зубы, и я невольно сделала шаг назад. - Ты знаешь, за что их изгнали? Разумеется нет. Они гораздо хуже, чем преступники, Эмили, они предатели, а предатели не заслуживают прощения.

Его взгляд полон ярости, мне впервые становится страшно находиться рядом с ним.

- Прости. - Выдавливаю из себя я. Образ Кайла стоящего передо мной застилает пелена, меня словно кружит в водопаде, а в моих легких совсем не осталось воздуха.

- Черт, Эмили, я не хотел, прости меня. - Кайл подходит ко мне, я ощущаю его руки на моем лице, его теплые пальцы вытирают мои ледяные слезы.

- Для того, кто не испытывает чувств, ты слишком хорошо знаком с я-веду-себя-как-придурок.

- Меня воспитали так. Это на геном уровне. Все это отношение к «падшим». Для тебя это как... - Я вижу, как он старательно подбирает сравнение, и каждая мысль отдается болью на его лице. - Представь, что какой-то психопат, зашел с ружьем в детский садик и перестрелял всех детей.

- Ты ужасен.

- Вот этот самый псих - «падший» ангел в нашем понимании.

Я не могу ни чего ответить, и лишь киваю.

- Прости меня, Эмили. - Я не могу поверить тому, что происходит. Кайл обнимает меня. Да, тот самый бесчувственный ангел обнимает меня. Я утыкаюсь носом в его шею и меня обволакивает его запах. Он пахнет, свежестью, как после сильного дождя и чем-то еще, до одури приятным. Моя боль проходит, уступая место умиротворению и спокойствию. Все стало таким правильным, очевидным, незначительным. Чертовы, ангельские штучки.

- Но Уорнеры хорошие.

- Не все «падшие» ангелы, такие как Уорнеры, Эмили.

Глава 14

Следующие два дня мы с Кайлом провели у него дома. Он из кожи вон лез, чтобы развлечь меня и отвлечь от мыслей. И это у него здорово получается. Я в жизни не встречала настолько интересного собеседника, он довольно осведомленный для того, кто живет на небе.

В среду ночью Мил пытался связаться со мной во сне. Но я успела сообщить ему лишь то, что жива и в полной безопасности. Сразу после этого Кайл его блокировал.

Мы договорились, что до пятницы я буду под его защитой, а потом если захочу, он позволит мне вернуться к Уорнерам. Я должна злиться на него, за плен, но вместо этого я благодарна. В противном случае, я давно была бы уже мертва.

Находясь столько времени наедине со своими мыслями начинаешь задумываться о разных вещах. Моя симпатия к Даниэлю лопнула, как воздушный шарик и я поняла, насколько жалкой была, пытаясь навязать себе влюбленность.

Я вспомнила об Алексе. О подарках, которые не успела открыть, о перышке, которое Кайл мне дал. Все эти мелочи единственное, что формирует мою жизнь. Через месяц у меня выпускной. Я буду журналисткой. Или не буду. Разве сейчас это важно? Я просто должна жить дальше, если не ради себя, то ради тех, кого я потеряла.

Сегодня двадцать второе апреля. Утром по новостям объявили имена шестидесяти людей погибших в клубе. Остальные шестьдесят все еще не опознаны. Мое сердце в очередной раз разбилось, когда ведущая назвала имя моей Эстер. Она одна из ста двадцати погибших. Она не выжила.

Я сижу на диване, подобрав под себя ноги, делая вид, что читаю книгу, хотя мои мысли далеко от этого. Кайл сидит в кресле напротив и отчаянно что-то пишет в блокноте, с таким видом, словно от этой писанины зависит жизнь человечества.

Я не могу перестать смотреть на него, его идеальная красота завораживает меня. Уорнеры прекрасны, но даже их красота блекнет на фоне Кайла. Моего словарного запаса слишком мало, чтобы описать насколько прекрасен этот мужчина.

Он говорит, что ни что человеческое ему не чуждо, но я не встречала кого-то более человечнее, чем он.

- Неужели она настолько ужасна? - Спросил Кайл не отрываясь от блокнота, на щеке у него появилась ямочка, его слова доходят до меня лишь спустя минуту.

- Мои мысли однозначно где-то в другом месте.

- В каком? - Его медовые глаза встречаются с моими, и вдруг эта квартира кажется мне в миллионы раз меньше. Слишком маленькая для нас двоих, он так близко ко мне. Я не могу думать, мое тело начинает дрожать. Такое чувство, что он видит меня насквозь и от этого мои щеки вспыхивают, Боже, как неловко. Я вскакиваю на ноги, роняя книгу на пол.

- Ты не захочешь об этом знать. - Бурчу я и убегаю на второй этаж. Мне нужно пространство. А еще лучше ледяной душ.

Я плюхнулась на кровать ругая себя на чем свет стоит.

- Дура, дура, дура. Твоя жизнь танцует румбу на краю пропасти, а ты глазеешь на парня. Ладно, на очень горячего парня...