Уинифред Леннокс - Русалочка в черном Страница 22

В перерыве Памела, отыскав мулатку, поинтересовалась, кто этот странный тип в очках.

— Серость ты необразованная! — фыркнула Беверли. — Да это же великий человек Сам маэстро Тонино, бывший танцор, сейчас балетмейстер, работает на лучших дефиле Европы и Америки. И он тебя отметил, цени!

Ощутив вдруг неприятный холодок между лопаток, Памела обернулась. Возле кулисы, устремив на нее кошачий взгляд, стояла, скинув туфли, француженка. Ни от кого не таясь, она курила тонкую черную сигарету, стряхивая пепел прямо на пол…

— А ну-ка, пошли отсюда! — схватила Памелу за локоть мулатка. — Кирсти, детка! Выпьем кофе в гримерной, поболтаем ножками после перерыва еще пару часов работать!

— Подождите, девочки! — К ним широким шагом направлялся Палмер. Брови его были насуплены, он явно был чем-то озабочен. — Я ненадолго задержу Памелу, а вы пока идите отдыхайте. Нам с нею есть о чем поговорить.

Оставшись с ним один на один, Памела вдруг мучительно застеснялась своего обтягивающего купальника. Однако Палмер, казалось, не обращал внимания на ее внешний вид.

— Скажу честно, такой прыти от тебя не ждал. — Он обхватил себя руками за плечи, глядя на нее сверху вниз. — Кое-кто из авторитетного жюри, заглянув на репетицию, уже поздравил меня с победой. У меня в связи с этим есть к тебе предложение… — Палмер замялся, подыскивая слова.

— Что такое? — вздернула упрямый подбородок Памела. — Надо уметь проигрывать. И потом, еще неизвестно…

— Не в этом дело! — раздраженно оборвал ее Палмер. — Я готов признать себя побежденным. Просто не хочу продолжать!

— Зато этого хочу я! Слушай, — Памела дотронулась до его рукава едва, кончиками пальцев и тотчас убрала руку, — ты повздорил с женой? Кажется, она сказала, что я ей кого-то напоминаю…

— Ким тут ни при чем! — зарычал Палмер. — Дело в тебе!

— Успокойся, со мной все в порядке. — Памеле на мгновение стало жаль этого великана, которого явно что-то мучило. — А вот с тобой что стряслось? Ты сам не свой.

— Я не желаю ничего объяснять. — Ладони Палмера тяжело опустились на ее обнаженные плечи, а лицо оказалось вдруг совсем рядом, так что Памела едва не отшатнулась. — Довольно! Игра окончена!

Как близко его лицо! Опасно близко… Горячее дыхание обжигает щеку, глаза мечут молнии, пальцы стискивают нежные плечи все сильнее. Но страшнее всего другое: то, что ей мучительно хочется податься ему навстречу всем телом, прильнуть губами к его губам, обнять и успокоить. И ей чудилось, что это в ее власти.

Позабыв обо всем на свете, привстав на цыпочки, Памела потянулась к нему… И едва не упала, потеряв равновесие, — Палмер внезапно разжал пальцы, отшатнувшись от нее словно от прокаженной.

— Ладно, твоя взяла. — Он поднял руку, словно сдаваясь. Что это? Неужели у него дрожат губы? Не может быть… — Ступай к девочкам. Шоу продолжается.

Резко развернувшись, он пошел прочь. Глядя ему в спину, Памела переводила дыхание теряясь в догадках. Оставалось надеяться, что у Палмера не случилось внезапного помрачения рассудка. Однако в гримуборную она вошла, уже вполне овладев собой.

— Ну что? Папа Бобби доволен тобой? — спросила Беверли.

Уложив Кирстен на диванчик, она сосредоточенно массировала ноги юной шведки, не обращая внимания на жалобные попискивания той.

— Все в порядке. Он совершенно счастлив. Кофе хочу! — С этими словами Памела упала в кресло.

— Ты молодчина, — одобрительно сказала мулатка, не прерывая своего занятия. Действуй в том же духе, ничего не бойся… Да не крутись ты! — Она звонко шлепнула Кирсти по попке. — Не мешай мамочке! А ты, Русалочка, послушай. Кажется, ты всерьез рассердила Мадо. Она… не то чтобы очень опасна, но свинью подложить может запросто.

— Как это? — не поняла Памела.

— Не хочу тебя пугать. Скажу лишь вот что: следи в оба за одеждой и обувью, ничего не пей в перерывах между дефиле, и тем более не ешь. Это легко. Ты хорошо меня поняла?

— Ничего себе Екатерина Медичи! — присвистнула Памела. — Думаешь, может пропитать мышьяком мой купальник? Или заколоть испанским стилетом?

— Я видела ее глаза, когда она на тебя смотрела. — Беверли покончила с массажем и уселась напротив Памелы. — Я просто призываю тебя к разумной осторожности. И… — мулатка улыбнулась во весь рот, — не сдавайся! Держи свой «рыбный» хвост трубой, Русалочка!

Глава восьмая

Наваждение

После перерыва все шло как по маслу. Обретшая уверенность в себе Памела плевать хотела на француженку, которая, однако, ничего лишнего не позволяла. Когда девушки выходили на сцену в вечерних платьях, Памела за отсутствием такового просто обернула бедра черным шелковым платком с роскошной бахромой — и все равно заслужила одобрение жюри. Единственной неприятностью стал внезапный обморок русской девушки Кати. Впрочем, врач объяснил происшедшее чересчур усердным воздержанием в пище накануне конкурса.

Когда программа, намеченная на день, была окончена, в дверь гримерной постучали.

— Входите, мы одеты! — крикнула Беверли, застегивая молнию на шортах.

В дверном проеме показалась огромная фигура Палмера.

— Если не возражаете, я заберу у вас Памелу. Нам надо поговорить.

Он широко улыбался — куда девалась недавняя мрачность! Что бы там ни произошло во время репетиции, это наверняка улажено, решила Памела и, взяв свою сумочку, направилась к выходу, сердечно простившись с Беверли и маленькой Кирстен.

— Ты отвезешь меня в отель? — спросила она, садясь в такси.

— Не совсем, — усмехнулся Палмер. — Мы с тобой заедем в отель, переоденемся, а потом поедем в ресторан — надо же отпраздновать твой блестящий дебют!

— Хочешь сказать, что приглашаешь меня провести вечер в ресторане? — холодно поправила его Памела, которой безапелляционность спутника вовсе не понравилась.

— Извини, я неудачно выразился, — согласился на удивление покладистый нынче Палмер. — Итак, ты принимаешь приглашение?

— Вообще-то я собиралась сделать кое-какие заметки вечерком… — начала было она, но Палмер перебил ее:

— Успеется.

— Ах вот как? — не на шутку рассердилась Памела. — Если ты забыл, то напомню: я приехала сюда работать, а не шляться по злачным местам!

— Да ты никак захворала звездной болезнью! — воскликнул Палмер. — Рановато еще мнить себя Линдой Евангелистой. Хотя, на мой вкус, ты куда лучше…

Огромная ладонь вдруг легла на плечо Памелы, и она испытала непреодолимое желание съежиться. Сейчас прикосновение было совсем другим. От этого человека исходили флюиды столь недвусмысленные, что ей сделалось по-настоящему страшно. Разумеется, ни в какой ресторан она с ним не пойдет, черта с два!