Фрэнсис Дикинсон - Секрет счастья Страница 22

— Ладно-ладно, не вздыхай. Ты же знаешь, у меня сердце разрывается. — Он немного помолчал. — Как насчет ланча в «Павлине»? В два двадцать. Я могу опоздать, но не более чем на десять-пятнадцать минут. Устроит?

— Спасибо. Буду ждать. Что тебе заказать?

Он рассмеялся. Как всегда беззаботно, звонко, и у нее почему-то дрогнуло сердце. Ах, Майкл, как жаль, что все так получилось…

— Решай сама. Целиком полагаюсь на твой вкус. Надеюсь, ты еще не забыла, что я терпеть не могу рыбу?

Однако в «Павлине» Джессику поджидал сюрприз.

— Мистер Монро ждет вас, — сообщил знавший ее в лицо официант.

— Спасибо.

Увидев Джессику, Майкл лучезарно улыбнулся, встал, отодвинул для Джессики стул и даже сделал попытку поцеловать ее в щеку.

— Не надо, — поморщилась она, оглядывая исподтишка полупустой зал. Не хватало только попасться на глаза знакомым — чего доброго подумают, что она и Майкл настроены примириться.

Он пожал плечами и вернулся на свое место.

— Ты очень изменилась, Джесс. Стала колючей, раздражительной. Стоит ли так уж держаться за работу, которая высасывает из тебя самое лучшее?

— Перестань, ты же понятия не имеешь… — Она прикусила губу, поймав себя на том, что готова вступить в перепалку, накричать… Боже, Майкл прав. Что с ней происходит? Нервы ни к черту. И это после отпуска. Что же будет к Рождеству? — Извини, Майкл, я с утра на взводе. Столько всего навалилось…

— Давай выпьем, — добродушно предложил Майкл. — У них тут нашлось твое любимое кипрское. Я заказал ростбиф. Попросил принести минут через пятнадцать.

При упоминании о ростбифе у Джессики засосало под ложечкой. Позавтракать она не успела — Кевин накануне уехал на пару дней по делам, и она, решив как следует выспаться, едва не проспала.

— Спасибо. Ты всегда был заботливым.

Лишь произнеся всю фразу, Джессика поняла, что сморозила очередную глупость. Был. Как о покойнике. Она виновато опустила глаза. Может, Майкл ничего не заметил?

Конечно, он заметил. Лицо, только что улыбчивое, застыло, как будто его подвергли шоковой заморозке, и неподвижная улыбка придала чертам какое-то зловещее, пугающее выражение. Даже глаза погасли, словно порыв холодного ветра задул весело плясавшее желтоватое пламя горевших в их глубине свеч.

— Прости, я такая дура, — прошептала Джессика, сдерживая подступившие к глазам слезы. — Всегда из меня что-нибудь… вылетает.

— Да уж. — Майкл сделал героическую попытку оживить маску, но эффект получился противоположный — лицо словно треснуло. — Помнишь, как напугала священника на свадьбе?

Джессика невольно прыснула и, чтобы замаскировать неловкость момента, потянулась за бокалом.

Их свадебная церемония проходила на лужайке перед домом родителей Майкла в Чикаго. Все шло прекрасно до того момента, когда жених и невеста предстали перед украшенным белыми розами алтарем и священником, благообразным старичком с пушистым венчиком седых волос.

Причиной несчастья стали пчелы и невоздержанность Джессики. Перед тем как выйти из дома, она, поддавшись необъяснимому импульсу, поддела пальцем и отправила в рот симпатичный цветочек с некстати оказавшегося на ее пути свадебного торта. Расплата за совершенный грех наступила перед алтарем, в чем, как уверял потом Майкл, проявилась изощренность божественного промысла. В самый ответственный момент неизвестно откуда взявшаяся пчела с противным жужжанием спикировала на Джессику и вонзила жало в измазанную кремом губу.

— Черт! — вскрикнула невеста вместо того, чтобы произнести «да».

Изумленный священник вскинул голову. Присутствующие взволнованно зашушукались. Майкл низко наклонил голову, пряча неуместную улыбку.

В конце концов все завершилось вполне благополучно, хотя лицо невесты и утратило симметричность, приобретя взамен соблазнительную припухлость.

— Ладно, — Майкл поддел вилкой и ловко отправил в рот фаршированную оливку, — ты хотела о чем-то поговорить. Слушаю.

Джессике вдруг совершенно расхотелось есть. То, что еще четверть часа назад казалось решенным и правильным, выглядело несколько по-другому здесь, в зале «Павлина», где они с Майклом еще год назад отмечали его день рождения.

— Ну что? Никак не решишься? — заговорил, не глядя на нее, Майкл. — Тебе нужен развод?

— Как ты догадался? — прошептала она.

— Это нетрудно. Я видел тебя с тем парнем, Кевином Моррисоном. У вас роман. Представляю, что положение дел кое в чем тебя не устраивает. Для обретения душевного покоя нужно развестись со мной. Я ни в чем не ошибся?

Никакой особенной проницательностью Майкл никогда не отличался, но то, как он несколькими словами обрисовал ситуацию, изложение которой заняло бы у нее никак не меньше пяти минут, поразило Джессику.

— Ну в целом…

— Ты хорошо его знаешь? — резко спросил Майкл. — Тебе известна его чикагская история?

— Да. Но я не понимаю…

— Ты уверена, что он психически здоров?

— Да как ты смеешь?! — воскликнула Джессика и тут же прикусила язык.

— Смею. Ты мне не чужая, а психика у человека, пережившего такую трагедию, просто не может быть в полном порядке.

Она промолчала — в рассуждениях Майкла был здравый смысл, но человеческие отношения не математика и не статистика, и общие правила к ним плохо применимы.

— Я согласен на развод, но только при одном условии.

Джессика мгновенно насторожилась, заподозрив скрытый подвох.

— При каком?

— Если ты согласна подождать с разводом ровно месяц и не изменишь свое решение до конца срока, я не стану чинить никаких препятствий.

— А если я не соглашусь?

Майкл пожал плечами.

— Ты не хуже меня знаешь, что при желании я могу оттянуть миг твоего торжества на несколько месяцев.

— Ладно, дай мне подумать…

— Сколько?

Джессика улыбнулась.

— До конца ланча.

Свободна! Почти, тут же поправила себя Джессика. Через месяц она разведется с Майклом и… И что дальше? При всех передовых взглядах, свойственных выпускнице университета и представительнице четвертой власти, в глубине души Джессика оставалась женщиной довольно консервативных убеждений, перешедших, наверное, с родительскими генами. Конечно, в двадцать первом веке внебрачная связь не повод для остракизма, а скорее тривиальный эпизод биографии, но все же… Джессике вовсе не хотелось причинять ненужные неприятности отцу и матери, да и Майкл заслуживал лучшего.

Майкл… Сейчас, когда обида схлынула, она снова могла думать о нем объективно, видеть то, что когда-то привлекло ее: трезвый ум, щедрость, импульсивность, юмор, проницательность. Майкл, которого она знала, не мог желать ей зла. И что, если он прав? Хорошо ли она знает Кевина? Страсть ослепляет. Ученые уже почти доказали, что любовь — болезнь, длящаяся в некоторых случаях до тридцати шести месяцев. А потом?