Виктория Паркер - Невинная соблазнительница Страница 23

Он шагнул к ней и развязал пояс халата. Ева предстала перед ним во всем великолепии. Данте не представлял, что кружевной белый бюстгальтер и трусики возбудят его больше, чем откровенные стринги или символичная ленточка на бедрах.

– Разве это – признак разочарования? – спросил он, обнимая Еву за тонкую талию и привлекая к себе так, чтобы она почувствовала мощную эрекцию. Дрожь возбуждения волной пробежала по ее телу. – Ты самая сексуальная женщина на свете. Поверь, я знаю, что говорю. Никогда и никто не вызывал у меня такого безумного вожделения.

Ева кивнула. На нежных полушариях груди выступила легкая испарина.

– Я должен был тебя раздеть. – Его низкий голос завораживал. – Это желание постоянно жило во мне, похожее на бомбу с часовым механизмом, готовым сработать от неосторожного прикосновения и рвануть в любой момент. Настало время взрыва. Обещаю, что ты забудешь этого подонка. Ты будешь помнить только меня, только то, что делали с тобой мои руки, горячий язык, мой огромный, твердый… – Он наклонился и прошептал ей в ухо грубое слово, зная, как она взовьется. – У тебя по ночам бывают эротические фантазии, Ева?

Она ахнула, как будто задохнулась. Данте без труда угадал ответ. Продолжая обнимать ее одной рукой, он перехватил ее левое запястье, поднес ладонь к губам и прихватил губами безымянный палец с кольцом, замечая, как вспыхнули щеки, веки отяжелели и сомкнулись. Он повернул ладонь, и огромный желтый бриллиант заиграл волшебным светом, как символ власти Данте, свидетельство его собственности. Сердце сжалось от мысли, что наступит день, когда, вернув бесценный перстень, Ева покинет его. Данте утешил себя, решив, что сожаление вызвано лишь тем, что он у нее первый.

– Ты ведь не снимаешь ночью мое кольцо? Думаешь обо мне?

– Да, – еле слышно выдохнула Ева.

Она покачнулась и бессильно опустилась на бедро Данте, которое он успел просунуть между ее ног, чтобы она не упала. Прижав к себе трепещущее тело, Данте почувствовал, как влажный жар ее лона опалил кожу. Она была готова принять его, но Данте не спешил. На этот раз он возьмет ее медленно и сделает это так, чтобы первая ночь наслаждений навсегда осталась в ее памяти.

Ева вцепилась ему в плечи, запустила пальцы в волосы:

– Мне нужно…

– Что, дорогая? – Данте прикусил нижнюю губу, поцеловал упрямый рот. – Только скажи, я сделаю все, что захочешь.

Она опустила глаза, и Данте сразу понял.

Почему ей неприятны прикосновения к груди? Возможно, это как-то связано с трагедией ее матери. Он решит проблему, но не сейчас. Позже.

– Не будем торопиться, – успокоил он. – Не снимай бюстгальтер, если не хочешь. Я не трону тебя там.

– Так можно? – сказала она, глядя на него огромными зелеными глазами, сияющими благодарностью.

– Конечно, – подтвердил Данте, зная, что для этого потребуется все его самообладание. Ради нее он готов на любые жертвы. – Успокойся. Найду чем заняться. Доверься мне.

Он тронул языком ее живот и пробежал губами ниже, вызывая у Евы стоны наслаждения. Пальцы скользнули под резинку трусиков. Данте не терпелось попробовать ее на вкус, но прежде, чем он успел встать перед ней на колени, Ева подняла к нему лицо для поцелуя. Его поцелуя. Только его. В голове у Данте крутилось одно слово: «Моя, моя, моя».

Всего одну ночь Ева будет принадлежать только ему.

Глава 9

Ласками и поцелуями Данте снова и снова искушал Еву, доводил до грани безумия, пока она не утратила чувства реальности. Охваченная огнем желания, она не ощущала своего тела. Когда они упали наконец в кровать, на темном бархате неба сияла полная луна. Ева в изнеможении раскинулась на шелковых подушках, сердце рвалось из груди, кровь горячо пульсировала в жилах. Опираясь на локти, Данте навис над ней всем своим длинным мускулистым телом на пределе сексуального желания, сдерживаемого невероятным усилием воли. Ева завороженно смотрела в потемневшие от страсти глаза своего кумира, воплощавшего первобытную мужскую силу. Она осторожно коснулась рукой стальных мышц груди, плоского живота, сомкнула пальцы вокруг горячего шелковистого фаллоса.

Данте втянул воздух сквозь сцепленные зубы, вздрогнув от ее прикосновения.

– Нет, дорогая, – шепнул он, отводя ее руку, – дай мне еще минуту. Я перестаю соображать, когда ты трогаешь меня.

– Не думай ни о чем. Я хочу тебя сию секунду. – Она сжала ладонями твердые ягодицы, подталкивая к соитию. Еве не терпелось почувствовать его глубоко внутри себя, чтобы слиться в единое целое. Ей нужен только Данте.

– Ева, – прохрипел он, впиваясь в ее рот.

Его руки гладили спину, сжимали талию, бедра, но не касались груди. Соски болезненно напряглись, и Ева неожиданно испытала желание сбросить бюстгальтер, освободиться, устранить тонкую преграду между ними. Но тогда он увидит, догадается… Нельзя, чтобы он знал. Она сдержала порыв, угадывая шестым чувством, что Данте тоже что-то скрывает от нее. В нем таился хищник – темный и опас ный. Его вкрадчивые повадки необъяснимо возбуждали Еву. Неудержимая мощь, обузданная железной волей, – вот сущность Данте Витале.

Обрывки мыслей улетучились, как только Данте снова перешел в наступление. Рука скользнула от колена вверх вдоль бедра к заветной ямке, влажной от его ласк. Но теперь Ева была готова. Она прижалась к нему, подставляя губы, дразня языком. Ее самые смелые эротические фантазии отступали перед умопомрачительной реальностью.

– Ева… Ева… – шептал Данте, заставляя ее сердце трепетать. Он приподнял ладонью ее ягодицы, прижимая к себе так, чтобы она почувствовала всю мощь напряженного члена.

Ева со стоном выгнулась ему навстречу, задыхаясь от невероятных ощущений.

– Не торопись, дорогая, – уговаривал Данте, но его голос предательски дрожал, а дыхание участилось. – Только удовольствие. Ты такая маленькая. – На бронзовой коже выступила испарина, будто он опасался причинить ей боль.

– Возьми меня… пожалуйста. – Она изнемогала от желания испытать это блаженство, чтобы хранить в памяти, как драгоценную реликвию.

Осторожно, будто она соткана из тончайших французских кружев, Данте начал медленное погружение в горячее лоно. Боясь пропустить даже момент священнодействия, которого Ева ждала всю жизнь, она отвела кончиками пальцев влажную прядь с его лба и поглядела в темные глаза, отмечая, как затуманился взгляд, отяжелели веки, когда наконец он вошел в нее. От переполнявших чувств навернулись слезы, и в ту же секунду ее охватила паника. Она получила то, о чем мечтала, но ее сердце оказалось под угрозой: их соитие было слишком похоже на акт любви. Легко представить, что она сохранила себя для первой брачной ночи с Данте. Только для него. Но такие фантазии неуместны в этой постели. Подобными иллюзиями может тешить себя наивная девочка, а не женщина, перенесшая боль утраты и знающая, что ей грозит.