Джан Колли - Стриптиз для босса Страница 23

— В Куинстаун ты приехала, чтобы разобраться кое с какими личными делами, ну и навестить мать, разумеется. То, что мы встретились здесь, стало неожиданностью для нас обоих. И это так и есть, — криво улыбнулся Льюис.

— Все довольно складно, но я боюсь, что репортерам этого будет недостаточно. Что, если они начнут допытываться, когда и где мы встречались?

— Отвечай: «Без комментариев». Скоро им это рано или поздно надоест, и они от тебя отстанут.

— Может, ты и прав, но, если бы ты обсудил все сначала со мной, тебе бы не пришлось ничего объяснять совету директоров, — резонно заметила Мэдлин.

— Когда? У тебя голова была занята совсем другим.

— Верно. Тогда я могла думать только о том, где мама и что с ней.

— Что говорят врачи? С ней все в порядке?

— Более или менее, но пока я в любом случае останусь здесь, и не только ради нее.

Льюис вскинулся:

— Надолго?

— Пока не знаю.

— Но на работу ты выйдешь в срок?

Мэдлин подумав, медленно покачала головой.

— Вернешься, когда ее состояние стабилизируется, — покладисто заявил Льюис.

— Я хочу убедиться, что с ней все в порядке и что она не переживает так, как сегодня.

— За то время, что еще есть у тебя в запасе, все может измениться к лучшему.

— Да, но мои приоритеты несколько изменились, — возразила Мэдлин.

— Ты хочешь остаться здесь? — сощурился Льюис. — Ты хоть подумала, чем здесь займешься? Ты амбициозная деловая женщина. Что тебе здесь делать?

— Я думала об этом, — кивнула Мэдлин, собирая тарелки со стола.

— Это все эмоции. Ты успокоишься, взвесишь ситуацию…

Тарелки со звоном ударились о раковину.

— Что взвешивать? Она моя мать!

— Я понимаю, но ты ведь можешь перевезти ее в Сидней. Мои ассистенты подыщут для нее приемлемый дом престарелых.

— Но здесь ее дом! Она прожила здесь всю свою жизнь!

— Прости за то, что я сейчас скажу, но твоя мать больна. Большую часть времени она даже не осознает, где находится.

Мэдлин вздрогнула, словно он ее ударил. В ее глазах мелькнуло что-то, похожее на разочарование, а затем она стала смотреть куда-то в сторону, не на него, отчего внутри Льюиса образовалась пустота.

Не говоря ни слова, она вышла из кухни.

Льюис последовал за ней в гостиную, но остановился в дверях. Его новый исполнительный директор, сильная, уверенная в себе женщина, сидела на диване, сжимая голову руками. Она выглядела потерянной и уставшей. Он сразу вспомнил другую Мэдлин Холланд — очаровательную, страстную и ненасытную. Неужели это было лишь несколько дней назад? Все вдруг стало таким непрочным и зыбким, что Льюис даже немного растерялся. Единственное, в чем он был уверен, — Мэдлин нужна ему в Сиднее.

Она подняла голову и увидела, что Льюис смотрит на нее.

— У тебя нет сердца, — бесцветным голосом сказала она, и неожиданно Льюис понял, что еще немного — и он может потерять ее, потерять навсегда.

Он сел рядом с ней, чувствуя ее укоряющий взгляд.

— Не верится, что ты можешь быть таким жестоким.

— Так уж сложилось.

Последние два года он жил, поддерживаемый лишь жаждой мести по отношению к Жаку де Рису. Она так глубоко въелась в него, что избавиться от нее не так-то просто. Можно, конечно, двинуться к завоеванию новых вершин или…

Или влюбиться в прекрасную женщину со светлыми волосами и синими, как летнее небо, глазами…

Он еще никому не рассказывал о переменчивой судьбе мальчика — своей судьбе, — поэтому и сейчас медлил, не решаясь заговорить. Но Мэдлин так нужна ему! Почему и когда это случилось, он будет разбираться позднее, но, начав, отступать глупо.

— Жак де Рис убил моего отца, — наконец сказал Льюис и по виду Мэдлин понял, что она оказалась совсем не готова услышать такое.

— Стоило сказать об этом хотя бы для того, чтобы полюбоваться твоей реакцией, — шутливо заметил Льюис. — Я-то открыл всю «прелесть» скандальных новостей пару лет назад, когда пришлось опознавать тело брата, к чьей смерти Жак также был причастен.

Мэдлин тихо ахнула и прикрыла рот рукой, чтобы не мешать ему говорить.

— Когда-то мой отец и Жак были деловыми партнерами и владели транспортной компанией, которая доставляла гуманитарную помощь в страны Африки. Тогда мы жили в окрестностях Найроби, столицы Кении.

Это было его самое счастливое время. Родители не были особенно богаты, но смогли купить большой старый дом и нанять экономку. Его жизни, полной приключений, позавидовали бы многие мальчишки.

— Когда мне было семь лет, все неожиданно изменилось. Отца посадили в тюрьму по обвинению в краже гуманитарного груза и его продаже на «черном» рынке. В то время, когда это случилось, Жак был во Франции. Мать пыталась помочь отцу, но у нее ничего не вышло. Через неделю она забрала меня из школы и отправила в Австралию. — И он даже не попрощался с отцом . — Оставив меня под присмотром своих родителей в Сиднее, она уехала обратно. Прошли месяцы, прежде чем я ее снова увидел.

Это было ужасное время. Родители матери не одобряли ее брака с его отцом, который подверг их дочь и внука большой опасности, взяв с собой в Африку. Они отдали Льюиса в школу, запретив ему упоминать об отце. Скоро он возненавидел их тихий, чистенький домик…

— Когда мать наконец вернулась, она была очень несчастна и к тому же беременна. Ей ничего не удалось сделать, чтобы отца освободили, но она надеялась, что у Жака что-нибудь выйдет. Она, как могла, осторожно попыталась подготовить меня к худшему, потому что разрешение юридических вопросов из-за несовершенной судебной системы могло длиться в Африке годами.

Так как все их деньги были вложены в бизнес, у них не было иного выхода, как жить в доме родителей матери, хотя обоим было очень тяжело приспособиться к городской жизни, особенно Льюису. Сейчас он сожалел о том, что надоедал матери своими постоянными просьбами уехать, но тогда слишком уж сильно переживал разлуку с отцом и изменение уклада жизни. Повзрослев, он понял, что у матери не было иного выхода, ведь у нее на руках скоро должен был оказаться и его маленький брат.

— Когда Эду было два года, мы втроем переехали в маленькую квартиру, за которую мать расплачивалась деньгами страхового пособия. Думаю, к тому времени дедушка и бабушка тоже были счастливы избавиться от нас.

Отчаяние матери было столь велико, что у нее больше не осталось сил на борьбу. Она вскоре запила. В десять лет Льюис уже был самостоятельным и стал заботиться не только о ней, но и о своем младшем брате, проявляя совсем не детскую хитрость и смекалку, когда к ним приходили работники социальных служб, которых вызывали ее родители.