Рыжее счастье - Леся Андреева Страница 23

– Не смей, Платонов, я же болею, я…

Мой тихий шёпот тонет в нежном поцелуе Димы. Он приподнимает меня и рывком усаживает к себе на колени. Невинный поцелуй длится пару секунд, а потом парню буквально срывает крышу. Жадные прикосновения и мои страстные ответы. Кровь словно обжигает мне вены, а тело горит, но уже не от температуры. Вовсе нет…

Наше безумие заканчивается резко и внезапно. Платонов первым остраняется и рванно выдыхает. Парень продолжает крепко сжимать меня в своих руках и пристально смотрит мне в глаза. Его взгляд завораживает. В карих глазах плещется дикий восторг и пьянящая радость. Нашу идиллию прерывает звонок моего телефона. Чёрт! Наверняка Рита!

Пока я безуспешно пытаюсь привести волосы в порядок и одной рукой натягиваю на себя толстовку, Дима, довольно развалившись на моей кровати, весело скалится, наблюдаю за моими попытками выглядеть прилично.

– Платонов, я тебя умоляю, сиди тихо и не отсвечивай! Иначе я тебя придушу!, – звонок уже давно прекратился, и я готовлюсь срочно перезвонить Маргарите Вениаминовне, пока она не подняла на уши весь город.

– С тебя поцелуй, Потёмкина, и один совместный выезд на трассу.

– Ладно, хорошо, но только никаких телодвижений!

– И с этого момента я для тебя Дима. Не Платонов, не сурикат, а Дима. Можешь иногда называть меня "сладенький", – я не знаю, что меня выбешивает больше – заявление Платонова или его донельзя мечтательный и счастливый вид.

– Вы, молодой человек, наглеете! А теперь молчи, Платонов, сиди тихо и не смей меня подставлять, – я грозно машу парню пальчиком на что этот наглец начинает дико хохотать.

Ну и что мне с ним делать, а?! Издаю мученический вздох и наконец набираю номер Риты.

В течении следующих тридцати минут я рассказываю Рите о последних событиях, о наших весёлых репетициях и стоически пытаюсь не сорваться на смех от пантомим Платонова. В конечном итоге я просто ухожу на кухню и уже там спокойно продолжаю разговор.

Рита тоже делиться эмоциями, воодушевленно пересказывает мне их приключения с Мишей, а я ловлю свою улыбку в отражении на стёклах и продолжаю радоваться за тётю. После беседы с Ритой я остаюсь стоять возле окна и наблюдаю за ветками деревьев, что размеренно покачиваются от лёгкого ветерка.

Присутствие Платонова я чувствую скорее на уровне инстинктов. Меня будто окутывает теплом и счастьем. Парень останавливается практически за моей спиной, аккуратно раставляя руки на подоконник, по обе стороны от меня.

– Тебе легко с этим справляться?

– Ты о чём?

– Одиночество. Ты ведь всегда одна. У тебя есть родители, тётя, друзья… Но в такие моменты, как сегодня, ты остаёшься наедине с собой. – складывлось ощущение, что парень не просто задаёт вопрос, но и таким странным образом обнажает мне свою душу.

– Мне комфортно в этом состоянии, – пожимаю плечами в ответ, – да и тётя до недавнего времени была со мной рядом 24/7. Я не считаю себя одинокой, даже несмотря на то, что практически не вижу родителей в последнее время.

Пару минут мы просто молчим, а потом я решаю задать давно интересующие меня вопросы.

– Что насчёт тебя? Давай, Платонов, дай мне какую-нибудь скандальную историю. А то нечестно получается – ты меня изучил вдоль и поперёк, познакомился с Ритой, побывал на семейном торжестве и видел меня в бреду. А сам остаёшься для меня тёмной лошадкой.

Я не особо надеюсь услышать откровенный ответ, но Дима удивляет.

– Я всегда был скрытным и замкнутым ребёнком. Меня готовили к большому спорту с пяти лет. Бесконечные тренировки, сборы и соревнования. Мой отец ведь тоже в прошлом многого добился в спорте. Нет, я не жалуюсь, мне нравится то, чем я занимаюсь. Но иногда это утомляет. Постоянное напряжение и страх подвести родителей, ожидание и давление со стороны окружающих… В последнее время я часто подумываю оставить мотоцикл. Но я боюсь, – парень грустно усмехается, а у меня сердце разрывается от этой тоски на его лице, – я боюсь, представляешь, пчёлка?! Увидят ли они меня как личность? Будут ли также любить? Или я стану главным разочарованием отца за всю его жизнь?

– Тебя невозможно не любить, то есть, я не то хотела сказать…я…, – сокрушено закрываю лицо руками и тихо вздыхаю, – Они ведь твои родители и будут любить тебя в любом случае. Мне кажется вам просто нужно откровенно поговорить.

– А ты?, – Дима берёт меня за плечи и разворачивает лицом к лицу, – Ты бы смогла меня полюбить?

Я просто потрясенно хлопаю ресницами, не представляя, что ему ответить. Платонов с минуту разглядывает моё ошеломленное лицо, а потом вдруг улыбается так открыто и радостно, что я наконец хоть немного могу выдохнуть.

– Ну и вопросики у тебя, Платонов! Ты же пошутил, да? Нет, ну если чисто теоретически и тебе просто нужно мнение со стороны, то конечно. Ты красивый молодой парень, спортсмен. У тебя потрясающая улыбка и, так уж и быть признаю, отменное чувство юмора… Чего ты скалишься, сурикатище?! Всё, Платонов, достал! Тебе с твоим противным характером только такую же сумасшедшую в спутницы нужно искать, ясно?! Чего ты машешь мне своей головушкой?!

– Это называется счастье, Потёмкина! Я ведь, кажется, уже нашёл эту сумасшедшую. Так и есть, я абсолютно точно её нашёл, – взгляд Платонова становится донельзя хитрющим и он нисколечки не стесняясь окидывает меня плотоядным взглядом с ног до головы.

– Вот свою сумасшедшую и будешь пожирать глазами, понял?! А от меня руки прочь!, – я резво выбираюсь из объятий парня и невозмутимо отхожу на пару метров. Да мне даже не обидно совсем!, – И вообще тебе же домой пора. Время уже десять, а ты целый день торчишь у меня.

Дмитрий, продолжая весело улыбаться, проходит мимо меня и направляется в противоположную от выхода сторону.

– Неа, не пора. Кто меня там ждёт? А тут Алебастр и моя сума… И моя коллега по актёрской деятельности, которая, к тому же, приболела. Разве могу я, порядочный и воспитанный человек, бросить девушку в беде? Конечно же, нет! Поэтому можешь радоваться, я останусь ночевать у тебя, – этот клоун уже покинул кухню и свою речь продолжал из соседней комнаты, – Предупреждаю сразу – не смей меня домогаться! Во-первых, ты болеешь. Во-вторых, моё сердце с недавнего времени занято, – через секунду сурикат снова появляется в дверном проёме, – хватит сопеть, пчёлка! Идём пить таблетки и в постель. Только учти – я сплю на диване. И даже не уговаривай лечь