Саманта Сноу - Созвездие Любви Страница 23

— Ну тут много насочинять можно. — Брендон встал и подошел к окну. — Но ни одна история, что мы придумаем, скорее всего, не будет истинной.

— Да, это так, — кивнула Келли. Она тоже встала и подошла к Брендону. — Посмотри, сколько звезд! — удивленно воскликнула она. — Миллионы, нет, миллиарды звезд!

— Да, завтра будет хорошая погода.

— Фу! Как прозаично, — поморщилась Келли и передразнила Брендона: — Завтра будет хорошая погода. Да разве можно думать о погоде, когда видишь такую красоту?! Давай выйдем на улицу.

— Зачем?

— Чтобы стать ближе к звездам. Пошли! — Она схватила Брендона за руку и потянула к двери.

Пробурчав под нос что-то вроде: «Ох уж эти девушки!» — он все-таки последовал за ней.

В холле Келли по-другому взглянула на висящие здесь портреты. Если вначале она их восприняла как обыкновенные произведения искусства, к которым, к ее стыду, была абсолютно равнодушна, то теперь знала, что за каждым портретом стоит своя история.

— И где он, этот Фредерик, основатель замка? — спросила она.

Брендон показал ей портрет толстячка в коротких, с подвязками штанах и в белой, с жабо и пышными рукавами рубашке. Келли поморщилась. Мало того что этот сластолюбец имел непрезентабельную фигуру, еще больше испорченную костюмом, который в его времена, наверное, считался верхом элегантности, так еще и был некрасив. Маленькие глазки, зато огромный нос. Художник, по всему видно, был смелым человеком, раз нарисовал заказчика без всяких прикрас.

— Не впечатлил? — заметив гримасу на лице Келли, усмехнулся Брендон.

— Ты совсем не похож на своего предка. Да и на бабку свою не похож.

— Я на мать похож.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Келли. — Мне эта семейка совсем не нравится.

Сказала и осеклась: как Брендон воспримет ее заявление? Все-таки он является частью этой семейки. Брендон не обиделся, а, наклонив голову набок, хитро поинтересовался:

— А я?

— А ты ничего.

Они вышли за дверь. Воздух был густым и влажным. Свет из окон освещал небольшой участок перед домом, а дальше была темнота.

Келли сбежала со ступенек, но тут же поскользнулась на мокрой земле. Еще чуть-чуть, и она шлепнулась бы в грязь, но ее подхватили сильные руки Брендона.

— Осторожно! — Он прижал ее к себе, и Келли почувствовала, как напряжено его тело. — Думаю, что нам не следует отправляться на прогулку. Дождь размыл дорожку.

— Я тоже так думаю, — согласилась Келли, вывернувшись из его объятий. — Да и на звезды можно посмотреть с крыльца.

Она добралась до безопасных ступенек.

— А ты эффектно смотришься на фоне замка. — Брендон стоял внизу и смотрел на нее.

Келли понравилось его замечание, но она ничего не сказала. Да и что она могла сказать? К замку она не имела никакого отношения.

Брендон поднялся к ней.

— Сколько звезд! — Келли подняла голову. — И у каждой, наверное, есть имя. Ты разбираешься в звездах?

— Немного. — Брендон тоже задрал голову к небу. — Я же учился в курсах капитанов. Нам преподавали астрономию.

— Как интересно! — Келли продолжала разглядывать небо. — Вот, например, как называется то созвездие? Видишь, треугольник прямо посреди неба? — Она выставила палец, показывая, что ее заинтересовало.

— Это не созвездие, — проследив за ее пальцем, ответил Брендон. — Просто кажется, что три звезды расположены совсем близко друг к другу, а на самом деле они принадлежат трем разным созвездиям. Та, что дальше всех от нас — Альтаир, главная звезда созвездия Орла. Справа от нее — Денеб, это уже Лебедь. А слева — Вега из созвездия Лиры.

— Они так далеко от нас…

— Да. Насколько я помню, Денеб находится от нас на расстоянии двух тысяч пятисот световых лет, а вот до Альтаира совсем рукой подать — всего лишь семнадцать световых лет.

— Немыслимо! И откуда это известно?

— За звездами человечество наблюдает с момента своего рождения, вот постепенно и накапливались знания.

— А ведь кто-то первый придумал названия для звезд.

Келли представила, как кто-то, живший за тысячи лет до нее, точно так же смотрел на небо и придумывал названия звездам.

— Как жалко, что все названия уже придуманы, — вздохнула она, немного помолчала и сказала: — А давай и мы придумаем название какому-нибудь созвездию. Просто так, для себя.

— Давай, — согласился Брендон. — Тогда и созвездие надо придумать.

— Вот для этого треугольника и придумаем. Это будет наше новое созвездие.

— И как мы его назовем? — Брендон поддержал ее игру.

— А назовем мы его… — Келли задумалась. — Назовем мы его… созвездие Любви. Правда, красивое название?

— Красивое, — кивнул Брендон.

— Ты согласен?

— Согласен.

— Итак, у нас появилось новое созвездие, ранее никому не известное. Ура! — Келли захлопала в ладоши.

— Ура! — повторил за ней Брендон.

7

Спать Келли легла не раздеваясь. Лишь скинула кроссовки. Какой смысл раздеваться, если прислуга графини де Бюссе не оставила даже постельного белья? Кровать, правда, оставила. Но на то была уважительная причина: кровать была настолько огромной, что через дверь спальни ее протащить не было никакой возможности.

Келли, подложив руки под голову, растянулась на кровати. Ночь уже полностью вступила в свои права. Стояла тишина, ветер утих, и за окном не было слышно ни звука. Да и в замке тоже. Брендон ушел спать в другую комнату, Келли даже не знала в какую. Ей показалось, что она осталась одна в целом мире.

А ну как и вправду в замке водятся привидения? — пришла в голову глупая мысль, заставившая Келли поежится.

На всякий случай она передвинулась в центр кровати, будто удаленность от края смогла бы ее спасти, появись в спальне графини привидения.

Чтобы не думать о привидениях, Келли начала думать о судьбе рода де Бюссе. Вот ведь как бывает в жизни — славный и, по всему судя, древний род угас. Остался один Брендон, до недавнего времени ничего не знавший о своем происхождении. Как поняла Келли, он совсем и не гордился своим происхождением. И замок, доставшийся ему в наследство от бабки, был ему только в тягость. Разоренное родовое гнездо, от которого остались только стены да портреты прежних его владельцев, с ужасом взирающих на то, что произошло с их домом.

И кого в этом винить? Старую графиню Эстер де Бюссе, не смирившуюся с выбором сына? Страдала ли она от своего поступка? Вспоминала ли сына? И о чем думала она, умирая в одиночестве в больнице? Наверное, все-таки о сыне. Она же включила в завещание внука, хотя официально так и не признала его. И почему ничего неизвестно о деде Брендона? Что за тайну хранило почтенное семейство? Эх, был, наверное, грех в жизни надменной графини, скрываемый от всех.