Кэрри Александер - Черный бархат Страница 24

— А если это не в счет? — храбро произнесла Эмилия.

Лил задумчиво сощурилась.

— Не знаю, бывает ли с Джерико что-то «не в счет». Послушай мудрый совет, сестричка. Не ищи с ним чего-то большего. Он, конечно, классный парень, но всякий раз, не успеешь подумать, что у тебя с ним что-то наклевывается, он захлопывается плотнее раковины. Я сама перекати поле, — пожала плечами Лил, — и Джерико тоже. Извини, но я не уверена, что ты — это то, чего он хочет.

— Мне кажется, он готов измениться. Вот, поехал покупать какой-то дом в Хэмптоне.

На лице Лил отразилось крайнее изумление.

— Серьезно? Хэмптон, говорите? Разрази меня гром!

— Он вам не рассказывал об этом?

— Вроде того. Пару лет назад мы были на каком-то острове, делали материал об организованном ЦРУ перевороте, и как-то раз он, порядком набравшись, немного проболтался.

— О чем именно? — Эмилия затаила дыхание.

— Он рос в основном в Ист-Хэмптоне. Не приходилось бывать там? Цитадель толстосумов. Местечко не в моем вкусе.

— Или Джерико, — добавила Эмилия, сбитая с толку.

— Это точно. Я думаю, отчим Джерико — типичный сноб-аристократ, а мамаша пляшет под его дудку в благодарность за то, что вытащил ее из грязи в князи. Джерико был бунтарем и не вписывался в их имидж.

— О господи! — Эмилия вспомнила все, что он говорил о двуличии, правде, обмане и справедливости.

— Признаться, меня немного удивляет, что он возвращается туда.

— Возможно, у него есть на то веская причина. — Эмилия глубоко вздохнула. И куча причин желать обнародования правды о Мадам Икс. Она начинала понимать, что все это связано между собой.

— Ну, похоже, Турбо закругляется. — Лил сняла ремень фотокамеры с шеи. — Хочу сделать пару снимков всей группы для потомства. Не желаете присоединиться?

— Нет! — выпалила Эмилия с излишней резкостью, потом загладила неловкость улыбкой: — Нет, спасибо, Лил. Я не из тех, кто любит фотографироваться.

— Нет проблем. — Фотограф развернулась, решив, что найдет другой способ урвать пару-тройку снимков ассистентки, как просил Джерико. Отходя, она оглянулась на девушку, которая влюблена в него. Бедная малышка!..

Только через неделю Эмилия наконец смогла вернуться домой. Когда паром пришвартовался в маленькой бухте, она почувствовала облегчение и вместе с тем тревогу. Да, она радовалась возвращению, но ужасно переживала, что скоро все изменится и уже никогда не будет прежним. А вина за это лежит только на ней.

Оставив багаж в будке портового служащего, Эмилия пошла пешком, приветственно махая тем, кого знала, а знала она здесь всех. Когда показался ее дом, она в нетерпении ускорила шаг. Мысли о Джерико и тут не покидали девушку, и она тряхнула головой, чтобы избавиться от них. От него не было ни слова. Лил тоже уехала сразу после фотосъемки. Оставшаяся часть книжного тура прошла без значительных происшествий, не считая мелких раздражителей, вроде журналистов, охотящихся за пикантными подробностями, и записок с объяснениями в любви от читателей мужского пола, которые к тому времени уже не волновали ни Лейси, ни Эмилию. Сотрудники издательства были в восторге от взлета продаж двухтомника, вызванного удачной рекламной кампанией. Одна только Эмилия страдала от сознания того, что, если Джерико осуществит свой замысел, весь этот карточный домик рухнет в любой момент.

Она понимала, что должна предпринять какие-то меры для спасения не только своего реноме, но и мамы, и Лейси. А что делать, не знала. И еще, по правде говоря, в глубине души у нее теплилась надежда, что Джерико не опубликует разоблачительную статью.

Вот она и дома!

С подъема Бьюфорт-Драйв был виден Атлантический океан, но Эмилия не отрывала глаз от массивного строения в стиле готического ренессанса. Родной дом. Плети старой глицинии увивали крышу крыльца, а над их густой пурпурно-зеленой массой несколько остроконечных, видавших виды фронтонов резко выступали на фоне темнеющего неба. Обеденный гонг прозвучал как раз тогда, когда Эмилия взлетела по ступеням крыльца и распахнула входную дверь.

— Мэридоу, — прокричала она, и голос эхом разнесся по прохладному сумрачному холлу, — здравствуй, дорогая!

Экономка вышла из кухни, вытирая руки о фартук.

— Эмилия! Вот те на! Почему ж ты не позвонила, не предупредила о своем приезде?

— Да ты, наверное, чувствовала. — Эмилия тепло обняла экономку.

Лицо женщины расплылось в улыбке.

— Ты же знаешь, я всегда звоню в колокол, даже если дома только мы с Джоном. Твой дедушка хотел, чтобы так делалось, и так делается. — Она пригладила каштановые волосы, гордясь тем, что ее не застали врасплох.

— Как хорошо вернуться домой! Полагаю, родители в Вашингтоне?

Мэридоу кивнула.

— Оставили меня за главную. Ой, какая же ты худая! Пойдем-ка быстрее на кухню.

Эмилия отправилась вслед за Мэридоу. Она сказала домашним, что сопровождает Лейси в книжном туре, состряпав историю, будто ее подругу-актрису издатели наняли на роль Мадам Икс.

— Я ела сырные стейки в Филадельфии, разные пиццы в Чикаго и что-то потрясающее с рыбным вкусом в Сиэтле, но все равно ничего нет вкуснее домашней еды.

— Тогда усаживайся, Эмилия Джейн. Уж я позабочусь, чтобы твой желудок был полон. — Мэридоу подошла к плите и помешала крабовый суп. Она готовила его всегда, сколько Эмилия помнила.

Когда Эмилия отведала всех угощений, в кухню вошел Джон — смотритель и садовник.

— Здравствуйте, мисс Эмилия, как дела? — просиял он.

— Спасибо, все хорошо. Рада тебя видеть.

— Взаимно.

Здесь, на острове, жизнь идет своим чередом, подумала Эмилия, и вряд ли надвигающемуся скандалу будет по силам изменить установившийся порядок вещей. Это ее успокоило на некоторое время. Она помогла Мэридоу загрузить посудомоечную машину, позаботилась о доставке своего багажа, а потом, переодевшись в джинсы и старую майку, отправилась погулять на берег океана.

Опустившись на песок, Эмилия устремила взор в сумрачную водную даль. Она не хотела думать о Джерико. Она не станет переживать, вспоминая его холодный взгляд при прощании или то, как он сводил ее с ума своими ласками, или спрашивать себя, почему этот мужчина стал воплощением всех ее грез.

Она не будет представлять, как он появляется из моря, одетый лишь в облегающие шорты, и овладевает ею прямо здесь, на песке, а глаза ее широко распахнуты, тело трепещет и сердце полно любви…

Эмилия испустила стон отчаяния и легла навзничь, погружая пальцы в песок. У нее над головой в вечернем небе загорались первые алмазные звездочки. Где сейчас Джерико? Думает ли о ней?