Хелен Брукс - Удовлетворение гарантировано Страница 25

Она не отрываясь смотрела на него. А если бы он не был так красив, богат и влиятелен, имела бы она шансы? Этого никто не знает. Предвзятое мнение о Кольте Айронсе было стерто в несколько минут; его откровение каким-то образом уничтожило в ней чувство самосохранения; все это стало неважно.

– Да, теперь я узнала правду, – медленно заговорила Джессика, старательна подбирая слова. – История с Вильямом научила меня тому, что в отношениях мужчины и женщины должна быть абсолютная честность. Я люблю тебя, Кольт, это и – есть правда. Давно люблю, но боялась, как бы ты не узнал.

– Нет. То, что ты называешь любовью, – просто физическое влечение.

– Нет. – Она глубоко вздохнула, но голос ее не дрогнул. – Возможно, есть и такая составляющая, но это только малая часть моего чувства. Я понимаю, что чувствую. Это любовь.

– Джессика, ты романтик, – сказал Кольт, глядя на нее исподлобья. – Сначала вообразила, что любишь Вильяма, а когда это плохо кончилось, полюбила того, кто был следующим.

– Ты имеешь в виду себя?

– Да. – Слово прозвучало как конец разговора, он повернул ключ зажигания, и машина ожила. – Я много делал такого, чем не стоит гордиться, но слабостью женщины никогда не пользовался. Я тебя хочу, ты это знаешь, но ты убедила себя в том, что я для тебя значу слишком много. У нас нет будущего, когда-нибудь ты это поймешь.

Небеса над ними разверзлись; дождь свирепо колотил по крыше, «дворники» работали без устали, ехать приходилось вдвое медленнее. Они добрались до Лондона уже в темноте.

Он сидел рядом, но такой далекий, такой напряженный. Ни претензий на беспечность, ни холодной насмешливости. Он раскрыл свою душу и теперь был зол на себя за те несколько минут исповеди, и Джессика понимала его.

Они остановились возле ее дома на ночной улице. Мысли о том, что это прощание, что всю оставшуюся жизнь она должна будет прожить без него, наполняли ее страхом и отчаянием. Кольт вернул ее к жизни, стал отвечать ее идеалу – и он вот так уедет? Это несправедливо!

– Спасибо, что свозил меня в Брингейл. Ты же не собирался ехать к Гарри?

– Джессика… – Он оборвал себя. – Нет, не собирался.

– Ты свозил меня, потому что знал, как я тревожусь за Кэрол.

Он молчал. Когда она добавила: «Не правда ли?» – молча кивнул.

– Спокойной ночи, Джессика. – Напряженное тело, глухой голос, но другого шанса у нее не будет.

– Кольт! – Она прислонилась к нему, обвила рукой мощную шею, вплела пальцы в волосы. Он вздрогнул, и это дало ей силы продолжать: – Кольт, поцелуй меня, пожалуйста.

– В какую бы игру ты ни играла, сейчас же прекрати! – Он повернул к ней лицо, и она тут же впилась полуоткрытым ртом в его губы, сама, впервые за все время их знакомства.

Она его любит; она должна показать, что любит его, хочет его, что он ей необходим. Она примет все, что он даст, – неделю любви, месяц, год. Он заботился о ней, – ведь это уже о многом говорит, не так ли? Любовь может прийти позже, даже к Кольту Айронсу.

Она притянула к себе его голову, и он поцеловал ее так страстно, что она застонала, ее затягивал водоворот чувств, которые он вызывал столь магическим образом.

Его руки проникли под блузку, лаская горящие желанием груди, пальцы надавливали на затвердевшие соски, пока ей не стало казаться, что она умирает от этих требовательных рук и губ. Дрожь прокатилась по его телу; через мгновение он, не поднимая головы, отодвинулся.

– Это безумие. Чистое безумие.

– Почему? – мягко спросила Джессика. – Почему нет? Ты хочешь – меня, я хочу тебя, ты это не раз повторял.

– Ты знаешь – почему, Джессика. Ты будешь страдать, а я этого не хочу. Ты не сможешь справиться с чувствами.

– Но ты говорил, что другие…

– Ты не такая, как другие.

– Кольт…

– Черт побери, Джессика! – Он помолчал и наконец тихим, спокойным и ровным голосом произнес: – Я не хочу.

Кольт вышел из машины, обошел ее и рывком открыл дверцу с ее стороны. Мысли Джессики метались. Как же это? Он неделями гонялся за ней, а теперь не дает и шанса?

– До свидания, Джессика. – От этих двух слов в ней что-то взорвалось.

– Ах, «до свидания»? – медленно проговорила она, вылезая из машины. – Ты решил, что скажешь «до свидания» – и все? Какое ты имеешь право так поступать? Только не говори, что делаешь это ради меня, я тебе не верю! Ты просто боишься – боишься! – жить и любить. Тысячи, миллионы людей страдают, не ты один. Как, думаешь, я себя чувствовала, когда приехала в назначенное время в церковь и ждала, ждала?

– Хватит. – Мрачно и злобно он смотрел в ее горящие глаза.

– Нельзя запереться навеки. И как бы ни пополнялся твой список женщин, ты всего лишь отдаешь им свое тело, как робот, как животное…

– Я тебе все сказал, Джессика. – Он вернулся к дверце водителя, но ее слова догоняли его:

– Ты решил ради родителей и Бекки стать несчастным? Все еще расплачиваешься за то, в чем не был виноват? Или дело не в этом? Если ты раскроешь себя, отдашься своим чувствам, то станешь таким, как все мы, – уязвимым, а этого Кольт Айронс не может себе позволить.

Он посмотрел на нее мертвыми глазами и сел в машину, но она продолжала говорить в открытое окно:

– Когда я узнала про Вильяма и Джо, мне казалось, рухнул мир. А потом я встретила тебя, ты сказал, что я должна начать жить сначала. Как же ты можешь сперва вернуть меня в мир, на землю, а потом низвергнуть в пропасть?

– Я тебе ничего не обещал.

– Я люблю тебя, – прозвучало как стон. – Я готова разделить с тобой судьбу, пусть даже ненадолго. Я… я еще ни с кем не спала, но хочу, чтобы ты был первым. Пусть у меня останутся воспоминания, если невозможно ничего другого.

Слезы текли по ее лицу, но – он не шелохнулся.

– Кольт, пожалуйста, не уезжай. Ты не можешь так уехать…

Он захлопнул дверцу и рванул машину с места, так что гравий вылетел из-под колес, поднимая облако пыли.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На следующее утро Джессика проснулась за несколько минут до звонка будильника. Она открыла глаза и сразу поняла, что наступил первый день жизни, в которой не будет Кольта.

В офисе Рассел страшно обрадовался ее приходу. Выглядел он неважно.

– Малыш не давал спать, – сообщил он и уныло посмотрел на гору бумаг на столе. – В больнице вел себя хорошо, а дома все время плачет. Мы не спали всю ночь.

Она хотела бы ему посочувствовать, но его беды показались ей столь незначительными…

– Рассел, я уверена, через день все образуется. Наладится кормление и все прочее. Как Моника?

– Возбуждена, то и дело плачет, – хмуро сказал он. – Утром пришла акушерка, так Моника ее выгнала. – Он посмотрел трагическим взглядом.