Фрида Митчелл - Возвращение весны Страница 25

Что ж, пусть будет так. Эми не станет требовать объяснений и извинений, но и не позволит взваливать всю вину на себя. Да, некоторое время после смерти Доменико она была немного не в себе, но это не повод для того, чтобы затаскивать к себе в постель другую женщину!

— Мы оба ошиблись. Ничего не поделаешь. Но теперь между нами все кончено, — сказала она дрожащим голосом, чувствуя, что находится на грани срыва.

— Черта с два! — проревел он. — Так, значит, казнь продолжается? Ты не убивала его, Эми. И я не убивал…

Больше она не могла этого выслушивать и, быстро повернувшись, стрелой полетела к дому. Эми не останавливалась, пока не оказалась за закрытой дверью своей комнаты. На случай если Лука решит последовать за ней и открыть дверь запасным ключом, хранящимся в его кабинете, она закрылась еще на две задвижки и только потом сползла на пол у двери — ноги не держали ее.

Эми ненавидела его… и вместе с тем любила и желала… Слезы ее были горячими и едкими, и, обессилено лежа на полу, она выплакала их до конца.

Доменико… Злой обмен фразами в саду открыл, казалось, уже залеченные старые раны, и боль была такой же свежей и нестерпимой, как и в день смерти ее ребенка… Эми пролежала на полу больше часа, а потом, когда стало ясно, что Лука не придет, а она сама немного успокоилась, начала осознавать некоторую справедливость его слов.

Отчасти ее отчуждение и самоизоляция были обусловлены шоком и горем, но главной причиной стало чувство вины за то, что они смеялись, разговаривали, занимались любовью, в то время как их ребенок умирал. Сердце у нее защемило, и, закрыв глаза, она сморщилась, словно от приступа физической боли. Именно этого она не могла себе простить.

Эми приподнялась и села, обняв колени. Уставившись невидящими глазами в пространство, она начала медленно и дотошно разбираться в своих чувствах. Она действительно казнила и себя и Луку, не осознавая этого и без всякой разумной причины. У нее было подспудное ощущение, что они должны заплатить за то, что продолжают жить, в то время как их ребенок мертв.

— В этом нет ничьей вины, — тихо прошептала Эми в тишине комнаты, чувствуя, как уходит что-то, державшее ее в плену последние долгие месяцы. Это было правдой: и она и Лука без малейшего колебания отдали бы за сына жизнь. Просто им не было дана такая возможность, потому что жизнь не сводится к простым уравнениям и не все в ней бывает справедливым.

Поднявшись с пола, Эми пошла на кухню и приготовила себе кофе. Затем вернулась в свою комнату и, выйдя на балкон, подставила лицо прохладному, освежающему ветерку.

Эми отпила глоток обжигающего кофе, стараясь упорядочить вертящиеся в голове мысли. Она так и не смогла поверить в то, что Лука любит ее. В то, что этот красивый, богатый, могущественный человек, перед которым не устояла бы ни одна женщина, остановил свой выбор именно на ней. Эми до сих пор помнила слова, сказанные им в день свадьбы, когда он вручил ей букет диких цветов.

— Я хочу, чтобы этот день стал для тебя лучшим в жизни и чтобы с этой поры все дни были для тебя лучшими, малыш. Ты мне веришь? Все твои потаенные страхи, все неприятные воспоминания ты можешь доверить мне. И что бы ты мне ни рассказала, будь это что-то серьезное или просто пустяк, я всегда тебя выслушаю. Я люблю тебя, моя нежная маленькая английская роза, буду любить всегда и со временем научу любить себя саму.

Но даже после рождения Доменико, когда жизнь казалась такой прекрасной, она оставалась все той же застенчивой, нервной девочкой из детского дома, ей не хватало живости, уверенности в себе.

Лука с самого начала знал, что в смерти сына она винит себя, и без конца уговаривал ее, пытаясь разумными доводами освободить от разрушающих душу переживаний. Но тогда Эми отвергла его помощь — и это было частью ее самонаказания.

Копаясь в прошлом, она неподвижно просидела на балконе всю ночь, до тех пор пока небо над садом не зарозовело.

Эми не могла бы сказать точно, услышала ли она шаги Луки или просто почувствовала его приближение, но, взглянув вниз, заметила в неверном свете наступающего утра высокую темную фигуру. Она инстинктивно отпрянула назад, но погруженный в свои мысли Лука, казалось, не подозревал о ее присутствии; бесшумно двигаясь в рассветном полумраке, он вскоре совсем исчез из виду.

Она любила его. Как она его любила! Но в конце концов секс оказался для него важнее, чем она. Всего через шесть месяцев после смерти Доменико, в день, когда ей исполнился двадцать один год, он стал близок с Франческой.

Конечно, можно утешать себя тем, что у него были смягчающие обстоятельства, что он тоже переживал смерть сына и нуждался в облегчении, что это ничего не значит. Он дал другой женщине то, что принадлежало только ей, целовал ее, ласкал ее, любил ее…

— Я не могу этого вынести, просто не могу! — прошептала Эми.

7

Несколькими часами позже, спускаясь в столовую к завтраку, Эми столкнулась с явно спешившей к ней Карлой.

— Синьор просит, чтобы вы поднялись наверх, — на исковерканном английском встревоженно проговорила девушка. — У Пьетро болит голова и вот тут… — Карла показала рукой на горло.

— У Пьетро болит голова и горло. — Остановившись, Эми на миг тяжело оперлась на перила. — Как давно это началось, Карла?

— Не знаю, синьора, но синьор очень обеспокоен. Пьетро, у него лихорадка, да? Он весь горит, синьора.

— Доктору позвонили? — через плечо спросила Эми, уже повернувшая обратно.

— Да, синьора, сразу же.

Дойдя до комнаты Пьетро и постучавшись для порядка, Эми вошла, не дождавшись ответа. Мальчик метался на измятой постели, а мрачный Лука прикладывал к голове брата холодный компресс.

— Он позвал меня всего несколько минут назад.

Голос Луки был взволнованным и напряженным и разительно отличался от обычного — холодного и ленивого. Удивленно взглянув на него, Эми подошла к кровати и поняла, что для этого были все основания: мальчик весь горел и бормотал что-то бессвязное.

— Приготовь чуть теплую ванну, Лука, — попросила она, стараясь не выказывать своего беспокойства. — Побыстрее.

— Ванну? — Он посмотрел на нее как на сумасшедшую. — Ему нужен доктор, а не ванна.

— Знаю, но до прихода врача мы должны попытаться сбить температуру.

Откинув легкое покрывало, она сняла с Пьетро пижаму и стала обтирать водой горячие руки и лодыжки.

Когда ванна была готова, Лука перенес туда обмякшее тело брата, а Эми, перестелив постель, включила большой вентилятор, чтобы проветрить комнату. К тому времени, как Лука с Пьетро вернулся обратно, температура воздуха в комнате заметно понизилась. Было очевидно, что ванна помогла: мальчик пришел в сознание.