Дженис Кайзер - Томление страсти Страница 25

Брук неотрывно смотрел на нее и столько всего чувствовал — и тепло ее сердца, и невероятную близость, и единение. Кэтрин — женщина, которой он обладал и которая обладала им, была самым удивительным, самым прекрасным существом в его жизни! Брук так расчувствовался, что по его щеке побежала слезинка.

И в это мгновение она раскрыла глаза, как будто только что вернулась в этот мир. Губы ее изогнулись в смущенной улыбке. Прохладными пальцами она стерла с его щеки слезу. И снова улыбнулась, как бы говоря, что все понимает. В ее безмятежности была какая-то непостижимая сила. Сила, перед которой он мог только отступить в благоговении.

Кэтрин обняла его шею рукой — как же и ей, и ему хотелось сейчас, чтобы этот миг длился вечно!

12

Остаток дня они провели у огня. Временами они разговаривали, но большую часть времени просто молча лежали в объятиях друг друга.

Кэтрин владело чувство какой-то необыкновенной удовлетворенности. Сейчас для нее ничто не имело значения — только то, что она была вместе с Бруком. Несмотря на расслабленность и вялость, она чувствовала себя как никогда жизнеспособной.

Брук принес из погреба миску с едой, они стали кормить друг друга, и в первый раз в жизни Кэтрин осознала, что вся Вселенная сузилась для нее до размеров этого каменного убежища, в котором она была вместе с любимым.

Их любовь была столь всепоглощающей, а удовлетворение от нее столь глубоким, что Кэтрин показалось, что даже тело, даже дух ее изменились. Понятия и вещи, которые до того значили для нее неизмеримо больше, теперь как бы и не существовали. И наоборот — чувства, то есть та сфера, которой она привыкла придавать немного значения, стала для нее всем.

Брук почти не говорил, а только прикасался к ней, тем самым выказывая ей свою нежность. Или рассеянно поигрывал с завитками ее волос, или легонько целовал ее сосок. А раз он прислонил свое ухо к ее груди и лежал так долго-долго. В конце концов, она спросила его, что он делает.

— Слушаю твое сердце.

— Неужели это так интересно?

— Конечно, — ответил он. — В нем все.

Да, в этот момент Брук Сэвидж тоже значил для нее все на свете.

Они и не заметили, как стемнело. Кэтрин посмотрела на Брука, — за считанные часы или за целую вечность? — он сумел стать для нее всем.

— Если бы у тебя была сейчас возможность выбора, — сказал Брук, — где бы ты хотела оказаться?

— Здесь.

— Правда?

— Конечно. — Она взъерошила его спутанные волосы. — Ты сегодня был очень убедителен. А ты? Может, ты хотел бы оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте?

— В другом? Ну, разве что в булочной… хотя… нет, пожалуй.

Кэтрин рассмеялась и поцеловала его в лоб.

— Если только вместе с тобой, — добавил он.

— Ну, ты и дипломат.

— Да нет, просто я практичен.

— И это мне кое о чем напоминает. Ты, кажется, просил меня напомнить о том, чтоб натопить снега?

Брук застонал.

— Ой, как не хочется надевать влажную одежду и выходить на холод.

— А до утра нельзя подождать?

— Нет, я должен это сделать сейчас. Снег быстро не растает.

— Я тебе помогу.

— Нет, — возразил Брук. — Ты сохраняй постель теплой.

Он натянул на себя подсохнувшую одежду и с ведром в руках пошел за снегом. Ему пришлось сделать не меньше двенадцати ходок, и к тому времени, когда он снова забрался в постель, кожа его была просто ледяной.

— Не трогай меня, Брук Сэвидж, пока не согреешься, — оттолкнула его Кэтрин.

— Ладно, в следующий раз ты будешь заниматься этим сама.

— Я же предлагала тебе свою помощь.

— Кэтрин, разве ты не знаешь, для чего созданы женщины? Чтобы хранить тепло и создавать мужчинам уют.

— Приятель, ну-ка вспомни о Пятнице Робинзона Крузо!

— Слушай, кто сейчас принес воду — ты или я?

— Вот видишь, ты все понял! Если подумать, из тебя может получиться превосходный Пятница!

Брук обнял Кэтрин, заставив ее поежиться от холода. Но очень скоро он согрелся, и они снова оказались в объятиях друг друга. Он положил голову ей на грудь, а она принялась гладить его по волосам.

— Как ты думаешь, сколько сейчас времени? — спросила она.

— Сейчас ночь.

— А точнее не знаешь?

— Первая половина ночи.

— А число? Или для тебя есть только времена года? Тогда зима, так я понимаю.

— Первая половина зимы.

— Должно быть, сейчас декабрь, — печально заметила Кэтрин. — Сколько времени я уже здесь нахожусь?

— Семь дней.

— Так значит, сейчас первое декабря. Не успеем и глазом моргнуть, как будет Рождество.

Брук промолчал.

— А ты разве не скучал без Рождества? Разве не думал о том, что весь мир, исключая тебя, его празднует?

— Наверное, поначалу скучал. Пол как-то дал мне транзистор и я слушал рождественскую музыку. Но от этого только почувствовал себя еще более одиноким. И в отчаянии зашвырнул эту штуковину со скалы.

Это признание вернуло Кэтрин к реальности. Но ей так не хотелось сейчас думать о будущем! Брук как будто прочитал ее мысли, потому что стал ее целовать.

— Не думай об этом, — прошептал он.

— От тебя не так-то легко что-то скрыть, правда?

— Я к тебе привыкаю, Кэтрин.

— Наверное, я рада этому.

Они снова любили друг друга, только на этот раз в их обращении друг с другом затаилась какая-то пронзительная нежность. Как все-таки странно все было. Они совершенно не уставали друг от друга. Наоборот — стали друг для друга каким-то наваждением, а их страсть навязчивой идеей. Они забывались недолгим сном, потом один из них будил другого — то ли касанием, то ли поцелуем, и все начиналось сначала.

Кэтрин уже не знала, сколько раз за эту ночь они любили друг друга, но каждый раз их любовь была окрашена новым чувством, новым волнением. По временам они целовались непрерывно, уста их как бы сливались в одни. А однажды он овладел ею в необычной позе, и она видела, как пляшут их тени на стенах пещеры, как содрогается ее тень в тот момент, когда наступила развязка.

Утром Кэтрин проснулась от запаха кофе и яиц. Она встала и обнаружила, что Брук уже снял высохшее белье.

— Почему ты не разбудил меня?

— Ты так сладко спала, я просто не смог этого сделать.

Она потерла глаза. Их любовь — это был сон или явь? Никогда раньше она не испытывала столь сказочных ощущений.

— Я хочу помыться перед завтраком.

— Лучше поешь сначала. Все уже почти готово. Надеюсь, ты любишь мыться в холодной воде. Снег растаял только наполовину.

— А нельзя его подогреть?

— На него придется израсходовать шестимесячный запас бутана. Может, лучше использовать его для подогрева пищи?