Мишель Смарт - Своенравная невеста Страница 26

Как бы она хотела, чтобы при виде его ее сердце не начинало биться как бешеное!

– Чем ты занята? – спросил он, наклонившись над дубовым столом, за которым она расположилась.

– Свадебный коллаж. – Она изо всех сил старалась говорить спокойно. – Что-то вроде электронного журнала с изображениями всех, кто был с нами в самый счастливый день нашей жизни. Когда закончу, разошлю его гостям на память. – Кроме того, она распечатает коллаж для себя и повесит над кроватью. Пусть напоминает ей о том, что их брак не более чем фикция.

Хорошо, что у нее есть чем заняться. За три недели, прошедшие со дня свадьбы, они успели на несколько дней съездить в Милан, где Алессандра провела съемки и побывала у врача, слетали в Гонконг, где неделю прожили в разных комнатах в пентхаусе, принадлежавшем Кристиану, и на один день съездили в Лондон. После этого они оставались в Афинах. Она гуляла, рассматривая достопримечательности, неузнаваемая для папарацци. Но ее мысли были далеки от древностей, – всякий раз, видя счастливые парочки или веселые компании, она с новой остротой ощущала свое одиночество.

Жизнь в Афинах напоминала ей существование на вилле Монделли, где и дед, и Рокко вечно были слишком заняты, чтобы уделять ей внимание. Изобретая для себя разнообразные занятия, она тем самым избавлялась от одиночества. Она читала запоем, рисовала, занималась спортом. И здесь, в Афинах, ей нужно было придумать, чем заняться, чтобы не так остро ощущать свою изоляцию. И вот, когда она рассматривала свадебные фотографии, на нее снизошло вдохновение.

– Можно посмотреть? – спросил Кристиан.

– Я еще не закончила, но можешь взглянуть. – Откатившись на стуле, она освободила место у монитора. Почувствовав исходивший от него знакомый аромат с дубовыми нотками, она ощутила, как ее рот наполнился слюной. Она зажмурилась, безуспешно стараясь забыть об охватившем ее вожделении.

За три недели он ни разу даже не бросил на нее одного из тех соблазняющих взглядов, которые она так часто ловила до свадьбы.

Одной ночи оказалось достаточно, чтобы секс с ней ему наскучил. Ну хорошо, двух ночей. Но это было давно.

За три недели она убедила себя в том, что больше ей нечего ждать. И лишь ее тело не хотело мириться с этим.

– Великолепно. – Кристиан с восхищением рас сматривал фотографии. – Глянцевые журналы заплатили бы за это целое состояние.

– Разумеется, – сухо проговорила она, про себя поздравив себя с тем, что сумела спокойно поговорить с ним. После того как он отверг ее, ей было нетрудно погрязнуть в жалости к себе. Но она этого не допустит. Не будет заражать ребенка своими негативными чувствами.

Если бы он только знал, как ей больно!..

– Ну что, сегодняшний визит не отменяется? – Алессандра поднялась. Она не знала его планов: быть может, он лишь ненадолго забежал домой между двумя встречами.

Кристиан работал не покладая рук. Даже в Милане, куда они приехали по ее делам, он оборудовал домашний офис в пустующей комнате ее квартиры, где работал до рассвета. Лишь вечером он присоединялся к ней за ужином, чтобы потом вновь исчезнуть.

– Да. Но выезжать нам только в восемь. Еще масса времени.

Сегодня они собирались на прием в британском посольстве. Это был их первый официальный выход в свет в качестве супругов.

Алессандра бросила взгляд на часы:

– Двух часов как раз хватит, чтобы подготовиться.

– Ты думаешь? – усмехнулся он.

Кристиан застегнул запонки, надел смокинг и завязал галстук-бабочку. Все, он готов.

Спустившись вниз, он плеснул себе в рюмку бурбона.

Прошедшие несколько недель были непростыми, и Кристиан был рад отправиться на светский раут. Конечно, там тоже придется говорить о делах и налаживать связи – именно для этого, в сущности, предназначен этот прием. Но если рядом будет Алессандра, это будет не так утомительно.

Ему было странно думать о женщине как о приятной компании. Но к Алессандре он относился именно так. До нее все его контакты с женщинами делились на деловые, в которые он отказывался пускать хоть толику чувств, и личные, затеянные лишь ради секса на одну ночь. Алессандра стала первой женщиной, с которой он отправился на свидание тем вечером в Милане, не намереваясь укладывать ее в постель. В тот вечер он с удивлением понял, что наслаждается ее обществом, восхищаясь не столько ее великолепным телом, сколько ее блестящим умом, сочетавшимся с необычайной красотой.

Впервые он устыдился того, как вел себя до встречи с Алессандрой. Он переходил из постели в постель, но на самом деле это было лишь бегством. Она стала первой женщиной, переспав с которой он не стал тотчас искать следующую жертву.

С того дня, когда она подошла к нему в церкви в сопровождении Рокко и Оливии, у него больше никого не было.

Конечно, он не обещал ей верности. Но ему нужна была только она. Только Алессандра.

Еще никогда он не работал так много, как в эти три недели. Он трудился, не жалея себя, с университетских лет, но всегда находил время для удовольствий. Теперь же его интересовало лишь одно удовольствие – стройная женщина с копной блестящих каштановых волос. Иногда, особенно по ночам, слушая звуки, доносившиеся из ее комнаты, он с трудом сдерживался, вновь и вновь напоминая себе о том, почему их отношения должны быть исключительно платоническими.

Он считал ее принцессой.

А он был помойной крысой. Он недостаточно хорош для нее. Он принесет ей только несчастье.

А значит, он должен держаться вдалеке от нее – ради них обоих, ради их общего ребенка.

Но это было труднее, чем он мог себе представить.

Он выпрямился, увидев Алессандру, спускающуюся по лестнице. Браслеты тихонько звякали о перила.

При взгляде на нее у него, как обычно, перехватило дыхание.

Сегодня она была в длинном, в пол, бирюзовом шелковом платье с одним рукавом, доходившим до запястья. Глубокий вырез, обрамлявший шею и уходивший одним краем под обнаженную руку, был расшит золотом и бриллиантами. Ткань платья широкими волнами спадала к щиколоткам, подчеркивая изящные линии ее тела и в то же время скрывая слегка пополневшую талию. Она не стала надевать ни бус, ни цепочек, – единственными украшениями были массивный египетский браслет и пара длинных висячих золотых серег. Волосы были собраны в элегантный пучок, глаза густо подведены черной тушью, а губы, напротив, сохранили естественный цвет.

Египетский браслет делал ее удивительно похожей на восставшую к жизни царицу Древнего Египта.

В груди у Кристиана заныло.

Платье открывало лишь золотистую кожу руки и плеча, но он был охвачен страстью так, будто она спускалась по ступеням обнаженной.

В его голове роились горячечные фантазии о том, как он снимает с нее это платье…