Шэрон Кендрик - Идеальный любовник Страница 26

— Ты похудела, — как-то вечером заметил Ксавьеро, когда она переодевалась для официального ужина в честь визита высокого итальянского гостя.

— Правда? — Голос у нее прозвучал несколько изумленно и возбужденно, потому что Ксавьеро зашел в ее будуар, чтобы попросить застегнуть ему запонки, а она не привыкла к таким просьбам.

Причина ее возбуждения ясна — за исключением постели у них не было никакой интимности. У Ксавьеро есть слуга, чтобы застегивать запонки. Есть портной, чтобы снимать мерки для новой одежды, а шеф-повар — чтобы готовить для него еду. Есть помощники, с которыми он советуется по поводу текущих дел. Ему не нужна жена в обычном смысле, как другим людям. Его жена — это принадлежность туалета, послушная женщина, которая быстро учится искусству быть принцессой.

— Ты сама это знаешь. — Он медленно обошел вокруг нее — вот так хищник оглядывает свою жертву. — В прошлый раз, когда ты надевала это платье, оно не было тебе широко.

— Я похудела совсем чуть-чуть, — сказала Кэти. — Странно, что ты это заметил.

Сощуренные глаза Ксавьеро пробежали по кремовой коже, так заманчиво видневшейся в глубоком декольте алого платья. Он ощутил знакомый прилив желания.

— Я замечаю все в твоем потрясающем теле, mia bella. Тебе совершенно ни к чему худеть.

— Я и не старалась.

Она выглядит напряженной, подумал он. Оттого что она похудела, скулы немного заострились, и казалось, на лице остались одни глаза. Может, она слишком утруждает себя, стараясь вписаться в дворцовый антураж и в королевскую семью ди Чезере? Ее усилия не остались незамеченными. Придворные не раз одобрительно отзывались о ее поведении, хотя вначале сомневались относительно его поспешной женитьбы на такой женщине.

— Ты не хотела бы поехать куда-нибудь на уик-энд?

Кэти вдела в уши бриллиантовые серьги и встретилась в зеркале с его глазами. Сердце гулко застучало. Неужели появилась надежда? Уик-энд? Или медовый месяц, которого у них так и не было? Она обернулась к нему и радостно улыбнулась:

— Ой, Ксавьеро! Я бы очень этого хотела! Ты не шутишь?

— Почему я должен шутить? — Он тоже улыбнулся, но задумчиво.

Она на удивление скромна в своих расходах, несмотря на то что он дал ей карт-бланш тратить деньги, как ей заблагорассудится. Но, насколько ему было известно, она ни о чем не просила. Если она хотела поразить его своей сдержанностью, то ей это удалось в полной мере. Наверное, пришло время ее вознаградить.

— Ты и Флавия могли бы слетать в Милан, — предложил он. — Купи себе что-нибудь из последней коллекции.

Она словно получила пощечину, но не дрогнула и продолжала улыбаться. Как же быстро она научилась скрывать свои чувства!

— С Флавией? — лишь повторила она.

— Si. Ты же с ней, по-моему, ладишь.

— Да, но… дело не в этом. Я думала, что ты имеешь в виду нас… нас с тобой.

Он нахмурился и сухо осведомился:

— И как ты себе это представляешь, Кэти? Что кто-то другой меня заменит, пока я отсутствую? Я очень занятой человек.

Кэти повернулась к зеркалу и, заставив пальцы не дрожать, занялась прической. Да, ей прекрасно известно, что он занят — его график заполнен до отказа, — но даже принц-регент может позволить себе отдохнуть.

— Конечно, ты занят. — Она сглотнула. — Ты всегда занят. Прости. Мое предложение глупо.

В ее голосе прозвучала обреченность, и он воздержался от дальнейших упреков. Он встал у нее за спиной, положил ладони на обнаженные плечи и стал массировать.

— Легко сказать, но трудно сделать, bella… По крайней мере, в ближайшее время.

— В таком случае, — с наигранным безразличием произнесла Кэти, — тем приятнее будет, когда это случится.

Он почувствовал, что она напряглась, и попытался растолковать ей всю сложность ситуации. И это делает он! Он никогда в жизни никому ничего не объяснял.

— Королевские обязанности похожи на управление могущественной организацией. Большинство дел я не могу никому перепоручить, потому что основная ответственность лежит на мне. А поскольку моя власть всего лишь регентская, то я обязан проводить каждое решение через правительство, чтобы оно было уверено в том, что я действую в интересах страны. Porca miseria! — Их взгляды опять скрестились в зеркальном отражении — янтарь и аквамарин. — Ты очень напряжена, mia bella. Наверное, мне следует отнести тебя в постель и помочь расслабиться. Это утешит нас обоих, — мягко добавил он.

— Как замечательно, — прошептала она.

Рука Ксавьеро оказалась у нее под лифом платья, и пальцы сжали сосок. Он улыбнулся, ощутив мгновенно набухший кончик.

— М-м-м. Это было бы perfetto[8].

— Но… у нас нет времени? — Кэти отодвинулась от этого искушения. — Нас ведь ждут на обеде сорок человек.

Она чувствовала себя ребенком, которому пообещали мороженое, а кафе оказалось закрытым.

Ксавьеро словно обдали холодным душем, уничтожившим жар, всегда сжигавший его, когда она была рядом. Как она восхитительна! Белокурые волосы, подрагивающие губы… А ее глаза? Синий аквамарин…

Он выругался — на этот раз по-гречески. И таким тоном, какого она никогда раньше у него не слышала.

— Почему ты не говоришь по-английски? Тогда я, по крайней мере, могла бы понять.

— Тебе лучше этого не слышать, — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Почему же? Жена должна знать, что тревожит ее мужа, даже если они принц и принцесса. — Сердце у Кэти сдавило холодом, ладони вспотели. — Что тебя тревожит, Ксавьеро?

Он помолчал. Ведь если что-то выскажешь вслух, то это может произойти на самом деле. Но если он не признается, то, вполне возможно, взорвется. Он пожал плечами и со вздохом произнес:

— Я ненавижу эту жизнь.

Его слова пронзили Кэти. Она подозревала нечто подобное с того момента, как прилетела на остров. Но не усугубила ли она его и без того невеселое положение?

— Случилось что-то особенное? — осторожно спросила Кэти.

— Не знаю… да все. — Теперь поток горьких, жестких слов было не остановить. — Я ненавижу все. То, что от меня требуют. Ненавижу отсутствие свободы и личной жизни. Все чего-то хотят от меня. И этот проклятый ежедневный график.

— Но, Ксавьеро, ты был принцем всю свою жизнь.

— Только тогда, когда приходилось им быть. — Он запустил ладони в черные как вороново крыло волосы. Золотые, с выгравированным гербом запонки блеснули в свете ламп. — Как ты думаешь, почему я уехал в Нью-Йорк и стал жить там, где мог обеспечить себе относительную анонимность? Да потому что не хотел выделяться. И именно поэтому я выбрал деревню, когда решил обосноваться в Англии.

— А потом неожиданно случилось это несчастье с Казимиро, — продолжила Кэти, моля Бога, чтобы не вошли слуги и не помешали им — ведь Ксавьеро никогда раньше так с ней не говорил. — И ты ничего не мог с этим поделать.