Джейн Портер - Жемчужина его гарема Страница 26

— Я хочу получить еще один шанс. И, возможно, именно ты — этот второй шанс, но я хочу услышать это от тебя самого. Мне нужно знать, что ты понимаешь меня и принимаешь меня такой, какая я есть.

— Да что ты сделала такого плохого?

— Я пошла на одну вечеринку. В Атике. Я была тогда еще подростком.

Лицо мужа стало каменным.

— Все вышло из-под контроля…

— Как? — спросил он с убийственным спокойствием.

— Я выпила какой-то коктейль. И… — Кира больше не могла смотреть на Калена. Она продолжала говорить, надеясь, что он поймет ее. — Закончилось все тем, что я вышла погулять с одним из ребят. Он разговаривал со мной, и я…

Все звучало просто ужасно. Кира это знала. Она же была бараканкой и понимала, что ей не следовало идти туда, не следовало пить и уходить из помещения вдвоем с мужчиной.

— Все вышло из-под контроля, — повторила Кира и нахмурилась.

— Вышло из-под контроля? — переспросил Кален.

Кира кивнула.

За этим последовало долгое молчание.

— Ты занималась с ним сексом?

Он не поймет. Он же бараканец. Он ни за что не поверит, что ее заставили.

Мужчины, особенно бараканцы, всегда обвиняют в подобных вещах женщин.

— Ты занималась с ним сексом? — снова потребовал Кален.

Кира прикусила тубу.

— Я…

— Что это была за вечеринка, Кира?

Девушка покачала головой. Она не могла говорить, в горле стоял комок.

— Это была моя вечеринка, Кира? Которую устроили, когда я вернулся из Лондона?

Он догадался. Девушка молча кивнула.

Кален встал и прошелся по комнате, а потом повернулся к ней.

— Значит, это была ты.

В его голосе сквозило отвращение.

— До меня дошли слухи, — сказал он, взяв чистую одежду из гардероба. — Много месяцев о тебе говорил весь город.

— Кален…

— Твой дружок с вечеринки всем рассказал о том, как затащил тебя в постель. Он хвастался, что ты отдалась ему так страстно и свободно, — Кален сжал челюсти. Он был в ярости. — Ты была ненасытна.

Нет. Ее глаза наполнились слезами. Нет, все было не так. Но она не могла произнести ни слова. Он долго смотрел на нее с осуждением в глазах.

— Кто ты? — требовательно спросил он.

— Ты знаешь меня, Кален.

— Нет.

Ее лицо застыло. Она поняла его чувства. Все кончено. Даже если он до сих пор этого и не сказал, она это поняла.

— Не могу поверить, что ты так жесток со мной.

Кира просто посмотрела на него. У нее не осталось никаких чувств. Он мог говорить все, что ему захочется, мог гневаться. Он был таким же, как все остальные…

— Ты знаешь, сколько раз я слышал рассказы о той ночи? Ты хоть представляешь, сколько мужчин знает о том, что с тобой сделали?..

— Но они не знают, что это я, — тихо ответила Кира.

Он выругался.

— Но я знаю.

Это были самые длинные двадцать четыре часа в ее жизни. Неужели только один день прошел с тех пор, как она обо всем рассказала Калену?

Кира вернулась в Лондон.

— Будет лучше, если ты уедешь, — сказал Кален, швырнув ее вещи в чемодан. Она тупо наблюдала за мужем.

— Куда?

Кален не хотел смотреть ей в глаза.

— В Лондон.

— Я бы предпочла поехать домой.

— Это и есть твой дом.

— Нет. Это твой дом, а мой — в Далласе. Я живу там. И именно туда я хочу поехать.

— Сперва мы должны все уладить.

— Что именно?

— Нашу семейную жизнь.

Ах, да, конечно. Юридические дела. Кира попыталась улыбнуться.

— А мы не можем разобраться с этим прямо сейчас?

Он застегнул молнию на чемодане.

— Нет. Я слишком зол. Мне нужно время и уединение. Тебе, вероятно, тоже.

Но Кире было нужно совсем другое. Ей была нужна любовь, нежность, доброта. Зачем ей время?

Кира молчала в течение всего полета. Когда она начала разбирать вещи в квартире Калена, то поняла, что ничего не хочет видеть. Единственный наряд, который Кира хотела сохранить, — это свадебное платье, потому что чувствовала себя в нем по-настоящему красивой.

Кира повесила платье на вешалку, погладила нежный шелк.

Она не получала от мужа никаких вестей уже несколько дней.

Ей хотелось знать, что он собирается делать. Захочет ли он с ней развестись? Или надеется все уладить по-другому?

Прошла неделя с того дня, когда самолет доставил ее в Лондон. И все это время Кира не могла ни есть, ни спать.

Как он мог быть таким бессердечным и жестоким?

«Потому что он на самом деле такой», — ответила Кира самой себе.

Он отправил ее сюда не потому, что она об этом попросила, а потому, что так ему было удобно.

Ему.

Ей очень хотелось увидеть Калена. Она не могла представить себе жизнь без него.

Любила она его или ненавидела?

А если ненавидела, то почему ей так хотелось получить от него весточку? Почему ей не хватало запаха его кожи? Тепла до боли знакомых губ?

Ее размышления прервал звонок в дверь. Это был он.

Кален вошел, отдал пальто дворецкому и прошел в комнату. Кира глядела на него во все глаза.

Очень высокий, красивый. И еще более мрачный.

Нужно было что-то сказать, поздороваться с ним.

По закону она была его женой. Но Кира чувствовала себя так, будто они уже развелись.

— Привет, — хрипло произнесла она.

— Mesal-khir, — ответил Кален.

«Добрый вечер». Это приветствие вдруг живо напомнило девушке те дни, что они провели вместе в пустыне, караван, их ночи в палатке и тот рассвет, когда Кален впервые занимался с ней любовью… Это было самое удивительное утро в ее жизни.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросила Кира, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Не плакать, не плакать, не плакать…

— Разве мне это нужно?

Кира не знала, что ему было нужно.

— Прошла целая неделя, — просто заметила она.

— Мне нужно было подумать.

— Ты знаешь, что такое ад? — спросила она тихо.

— Расскажешь?

— Это когда тебя ловят на лжи, от которой ты не можешь сбежать. Оказаться в ловушке тех секретов, которые являются для тебя постоянным источником стыда.

Он ничего не ответил.

— Это когда не можешь получить прощение.

Она повернулась и обхватила себя руками. Танцовщица, королева красоты, невеста шейха, жена султана Оуахи.

И все это было ни к чему. Ничего не значило, если мужчина, которого она любила, даже не уважал ее.

— Я не смогу жить без твоего прощения, — добавила она, поднимая взгляд. — И за эту неделю — самую долгую в моей жизни — я осознала, что Бог никогда не отказывал мне в прощении. Он не стыдится меня. И я не стыжусь себя.