Ли Уилкинсон - Не отпущу!.. Страница 26

Куинн поблагодарил, и она поспешила из комнаты.

Повернувшись к Элизабет, он сказал с подчеркнутой вежливостью:

— Ты еще выглядишь усталой. Хочешь поесть в постели?

Она была как в дурмане, желудок не допускал и мысли о еде, и ей хотелось бы просто снова тихо заснуть, но, боясь признаться в слабости, она заставила себя бодро произнести:

— Спасибо, я свежа, как весенний дождик, так что будет гораздо лучше, если я встану.

— Как хочешь.

И снова они разговаривали как вежливые, усталые, чужие люди.

Выкарабкавшись из постели, она затянула пояс халата и села возле камина.

Домашняя еда была превосходной, но ей удалось одолеть всего пару кусочков. Куинн тоже ел немного, сидя с холодным, отчужденным лицом, явно погруженный в мрачные раздумья. К тому времени, когда хозяйка принесла кофе и собрала грязную посуду, он не произнес ни слова.

Между ними словно была натянута колючая проволока, и Элизабет сидела как на иголках.

Наклонившись вперед, Куинн взял кофейник, налил две чашки и стал молча пить.

Не в силах больше терпеть это, Элизабет хрипло выдавила:

— Я так и не поблагодарила тебя…

Он поднял глаза, и она осеклась.

— Я… я понимаю, что ты на меня сердишься, но…

Еле сдерживая ярость, в мертвой тишине он прохрипел:

— Сержусь? Да ты поступила как последняя идиотка! Если бы я не заметил, что тебя нет, ты могла умереть там.

— Не могла, а умерла бы. — Голос у нее дрожал, она готова была расплакаться. — Ты спас мне жизнь.

Губы у него побелели.

— Да ты должна просто ненавидеть меня, если пошла на это.

— Нет!

Он грубо рассмеялся.

— Как же! Нет! Одна мысль о том, что ты моя жена, тебе явно невыносима. А я-то, самонадеянный идиот, подумал, что достаточно затащить тебя в постель — и ты останешься со мной. Не будь я таким тупым кретином, заметил бы, что ты все время врешь. Конечно, в глубине души я до конца не поверил, что ты сдалась. Наверно, из-за этого я что-то и заподозрил и поднялся к тебе в комнату… Когда понял, что тебя там нет, пошел в кухню… Потом заметил, что, хотя чемоданчик стоит в холле, сумка исчезла… Ты забрала ее?

— Да.

— Что с ней?

— Уронила. Лямка соскользнула с плеча. Ничего не было видно, я искала, но вода поднималась, и я испугалась…

— Еще бы! — мрачно заметил он.

— Я знала, что нельзя останавливаться, но не знала, куда идти. Если бы ты не догнал меня… — Она вздрогнула и не договорила.

— Это было просто чудом. Когда я увидел, что машина на месте, подумал, ты еще в доме. Невозможно было представить, что человек в здравом уме способен на такое безумие — отправиться пешком в туман, перед самым приливом… Если бы не отсутствие сумки… — Он провел рукой по глазам и отрывисто спросил: — Объясни, если ты так твердо решила уйти… зачем было идти пешком? Ты же умеешь водить?

— Умею.

— Так почему ты не взяла машину?

— Не нашла ключей, — призналась она. — Я решила, что ты их держишь в кармане.

— Я оставил их в замке зажигания.

Это было единственное место, где ей не пришло в голову искать их.

— А ты почему не взял машину?

— Туман к тому времени был уже слишком густым. Я ведь мог и переехать тебя. Потом я вспомнил, что в лодочном сарае хранились фонари, и понял, что пешком будет быстрее.

— Слава богу, — прошептала она. — Когда я поняла, что сбилась с пути, испугалась смертельно. Особенно когда вспомнила о зыбучих песках.

Лицо у него посерело, оливковая кожа натянулась.

— Я правильно понял: ты собралась в Лондон?

— Да.

— Решила отдать себя на деликатную милость Бомонта.

— Нет.

— Думала снова скрыться?

— Да. — Она закусила губу. — Но не потому, что ненавижу тебя. Я никогда тебя не ненавидела. В первый раз я ушла, потому что невыносимо было оставаться с человеком, который так плохо о тебе думает. Если бы я была такой, как ты считал, мне было бы все равно, лишь бы получить от тебя энное количество благ. Но мне было не все равно.

Куинн нахмурился, и было непонятно, дошел ли до него смысл сказанного.

Спустя мгновение он спросил:

— А в этот раз?

— Все то же самое.

Он не возразил и, казалось, целую вечность смотрел на огонь. Потом медленно произнес:

— Нелегко, конечно, избавиться от предвзятого отношения, тем более что все подтверждало его. И все-таки я начал сомневаться. Что-то там у вас с Генри не сходится… Стал бы он оставлять половину состояния первой попавшейся красотке, побывавшей недолго у него секретарем? Вряд ли. Он не был дураком. У него должен был быть повод… Говоришь, ваши отношения были платоническими? Что ты заходила к нему в комнату поиграть в шахматы? Что он не злился, когда ты сказала, что выходишь замуж за меня?..

— Это все правда, — отбивалась она. — Не забывай: завещание он составил после моего отъезда.

— Он мог надеяться заманить тебя обратно. Если он действительно втюрился, то мог подумать, что, раз между нами все кончено, он сможет заполучить тебя…

— Но это неприлично! — воскликнула она. — Я была замужем за его сыном.

— Он мог не видеть в этом проблемы. Может, каким-то образом узнал, что брак не состоялся и его можно аннулировать… И в последней, отчаянной попытке вернуть тебя приехал в Лондон и из ревности рассказал свою версию того, что побудило меня жениться на тебе?

— Он этого не делал.

— Говори правду, Джо.

— Это и есть правда.

— Мне не удалось выяснить подробности, но я знаю, что кто-то приходил в ту квартиру на следующую ночь после моего отъезда.

— Это был не Генри.

— Так кто же это был? Если хочешь, чтоб я тебе верил, пора начать отвечать на вопросы.

Ее оборона дала трещину. Почти не контролируя себя, она проговорила:

— Это был Пери.

— Пери!

Всего на мгновение Куинн стал похож на человека, получившего нокдаун. Потом его лицо снова превратилось в непроницаемую маску.

— Так это был Пери. Мне давно следовало догадаться. Это единственное вразумительное объяснение… Почему ты отказывалась говорить раньше?

— Я… я боялась внести еще больший разлад в семью.

Наступило молчание. Казалось, Куинн обдумывает ее слова. Затем он осторожно сказал:

— Тут одна вещь мне кажется странной. Если ты была такой невинной, какой стараешься казаться, почему так легко поверила всему, что говорил тебе Пери? Это вообще…

— Я и не верила, — с отчаянием перебила она, — но он показал мне письмо, которое ты написал ему после своего первого посещения Солтмарша. Явно твоей рукой написанное… — Куинн хотел перебить, но она не дала: — Я могу повторить его…