Грань - Алекса Мун Страница 26

— Серьёзно? — кинул на неё хищный взгляд.

Он не против что она показывает свои зубки. Он позволяет ей это, считая равной себе, но эта тайна.. Прошлое, которое девушка так тщательно скрывает, начинает дико раздражать. Настолько, что он готов сейчас послать всех к чертям и добиться правды от Камиллы! От девушки, которая мимолетным взглядом, до сих пор, без анестезии, раздирает его душу в клочья.

Замолчала. Притихла. Поняла намёк, но гордого взгляда не опустила, давая понять, что вопрос сестрой остаётся открытым.

— Значит, вернёмся к делам насущным. — Поворачивается к Луке: — Кто он? — принципиально не произносит имя чужака. Брезгует.

— Старинный друг твоей дражайшей супруги. — Его голос, подобно каменной лавине обрушился на присутствующих, а особенно задел Камиллу.

Как он мог?

Прости, Камилла.. я все исправлю! Сейчас моя шкура важнее..

Мельком кидает на девушку провинившийся взгляд и продолжает обычным тоном:

— Точнее, она была близка с его братом. Осман кажется.. — Выжидает момент, чтобы все переварили информацию, а сам направляется к дивану, где сидит Энзо.

Голова попрежнему раскалывается, но давать заднюю уже поздно. Самое время пустить пыль в глаза, обернув прошлое Камиллы в свою пользу и пока Бруно будет занят выяснением отношений с женой, попытаться самому исправить сложившуюся ситуацию с неуправляемым Кемалем. Ведь мужчина здесь не только из-за мести, его желание приобрели конкретных целей.

— Камила загнала в петлю Османа, изменив ему с Рикардо. — Упал на диван положив под больную голову подушку. — Разбила чувства парня, и своим поступком привела его к суициду. Поэтому, выйдя из тюрьмы, Кемаль поклялся: во чтобы то не стало — уничтожить ее! — замолчал, прикрыв глаза ожидал реакции.

Тишина. Последние слова Луки растаяли несколько минут назад и с того момента никто не решался произнести и слова. Тишина сгущалась, с каждой минутой становясь осязаемой, вязкой. Начинала давить. Душить. Разрушать. В первую очередь разрушала самоконтроль Марко, которым мужчина, так долго учился управлять.

— Это было давно.. — женский голос пытается пробраться через вязкую тьму.

— Да, — отмахивается Лука, — это было лет тринадцать назад. Ещё в Риме.

— Заткнись! — приказ явно адресован не Камилле.

— Марко! Ты же понимаешь, прошлое остаётся в прошлом! — говорит Энзо, улавливая нехорошее настроение друга. — Оставь это расхлёбывать Луке. Это больше нас не касается...

— Заткнитесь! Оба! — обрывает друга и поворачивается к девушке: — На выход, любимая!

Глава 20 

Сандра

Сидеть на иголках. Ходить по острию ножа. Быть на грани.. сейчас, я испытывала все эти непередаваемые эмоции.

Не понимаю, как вообще такое могло произойти? Но факт останется фактом: четверо, не скрывающие своё призрение друг к другу, восседали за огромным «праздничным» столом. Вот, только, не ясно: по словам Марко, мы собрались, чтобы заключить перемирие, а по ощущениям — это самые настоящие похороны. Меня не тронут, а вот Кемаль..

Звук столовых приборов подобный тиканью часового механизма смертоносной бомбы. Как только он прекратится — рванет, разрушив все вокруг мощной взрывной волной.

Утром, нас навестил особый гость. Приближённый человек Марко. Энзо. Он принёс приглашение на званый ужин в поместье семьи Бруно.

Марко решил первым сделать ход. Понятия не имею, что могло повлиять на его решение.

Кемаль без единой эмоции принял приглашение и вот, две супружеские пары, с виду, проводят совместный вечер за прекрасным бокалом вина, а на самом деле, здесь развернулось самое настоящее сражение. И я не уверенна, что кто-то сможет покинуть эту комнату живым.

Тишина. Каждый молчал о своём, сосредоточено поглощая еду. Только не я. Я непрерывно металась взглядом между Марко, Кемалем и Камиллой, оценивая ситуацию, ожидая вспышку ярости, но ничего, кроме призрения, не наблюдалось.

Глоток вина. Ещё один. И ещё.. я не могу есть. Мне не по себя. Родное лицо сестры, страшная правда Кемаля, ненависть, исходящая волнами от Марко, все смешалось и с каждой секундой накаляется, разрывая меня изнутри.

Я хочу поговорить с сестрой, но разве можно оставить этих двоих наедине?

— Лука привёл чужака в наш город, — Марко берет нож, чтобы разрезать мясо.

— А ты, с ним разделяешь еду, — ухмыляется Кемаль.

— Я более дальновидный. — Заключает Марко.

— Неуверен. — Поджав губы качает головой.

Если я сейчас намеренно упаду в обморок это не останется без внимания. Может хоть как-то изменит ситуацию?

— Я буду предельно откровенен, — начинает Кемаль, — я приехал сюда в ваш город с конкретной целью. — Переводит взгляд на Камиллу, что не остаётся без внимания. — Но, произошли непредвиденные изменения, форсаж. — Переводит взгляд на меня и я покрываюсь мурашками. Этот взгляд.. Он пронизывает, ласкает, раздевает, будто в этой комнате только я и он.

Этого не может быть.. Я его форс-мажор?

Его взгляд возвращает меня во вчерашнюю ночь, в тот момент, где он был по-настоящему искренним, несмотря на неоднозначную ситуацию.

Я поверила ему. Глупо? Наивно? Но это так.

Нельзя настолько растворяться в человеке: так быстро и без остатка. А я это сделала. Довольно таки за короткий промежуток времени.

«— Что случилось между тобой и Камиллой?

Я чувствую как напряглись его мышцы. Видимо, ему это не приятно — возвращаться в прошлое, снова прокручивая потерю родного человека. Но я должна знать, хоть от кого-то. Иначе меня это сожрет.

Версию сестры я услышу позже, сейчас рядом со мной Кемаль и, кажется, лучшего момента, чтобы открыться и быть не может.

Легко ли «раздеть душу»? Можно ли оголить ее, точно так же — как скинуть с себя одежду?

Сейчас я узнаю.

— Впервые, Камиллу я увидел тринадцать лет назад. Красивая, умный взгляд, взрослая не по годам. Мой младший брат привёл ее на смотрины, так сказать. Ему было важно, чтобы я одобрил его выбор. У нас так принято, — поворачивается ко мне, целуя в макушку, — я заменил ему отца. В Камилле было что-то такое, что наравне: и притягивало, и отталкивало. Но горячая итальянская кровь взяла своё, и похоже, сенсуальный голод — это у вас семейное! — внимательно смотрит на меня. — Мне легко усмирить твой пыл, Осману не удалось, как это у вас любят выражаться — укротить строптивую.

Колкие слова!

Почему-то я цепляю их на себя, начиная чувствовать себя последней дрянью, будто в случившемся, есть моя вина.

— Тот день, он как сейчас стоит