Mara Palpatyne - Предпоследняя былина Страница 26

– Этерн, ты с Пушинкой и пуссикетом подождешь нас здесь, – говорю как можно спокойнее, по ходу дела сплетая нам с Оксаной коконы для пребываня под водой. У меня магия огненная, потому коконы будут тянуть с меня силы – мама, не горюй, но делать нечего – надо значит надо.

Оксана меня удивила – никаких распросов, ни малейшего удивления, взяла и пошла вслед за мной. Хотя даже мне было не по себе, когда я спускалась под воду (мы шли по старинной лестнице, которую, правда, перетащили на новое место и удлиннили раза в три). Может, именно поэтому я и прощелкала клювом момент, когда Терни бросился за нами. Услышала его, когда он уже бултыхнулся в воду.

Холера ясна! И за что мне такое наказание! Сдерживая рвущиеся из глубины души матюки, я стала быстро-быстро вязать кокон для Терни. Хотя бы на голову, чтобы не задохнулся… Потом, уже под водой, доделала на все остальное. Псья крев! И что теперь делать?

– Воспаление легких он себе точно схлопочет, – подлила масла в огонь русалка, ошивающаяся рядом. – Таки ж не май месяц, шоб отак-вот купаться.

– Спасибо на добром слове, – прошипела я. – А слабо что-то присоветовать?

– Шо я могу посоветовать? Не, таки шото могу, но Ви ж скажете, шо я малахольная…

– Я тебе это и так могу сказать, – ответила я. – Ну так что у тебя там, холера?

– Его можно пристроить у бардаке у моей своячницы, бандерши Мурки.

Я фыркнула, пустив пузыри. Бардаком здесь гордо именовался публичный дом.

– Не, я тут для нее разоряюсь, а она мне фиркает! – возмутилась русалка. – Таки придумайте тогда сами шото, и не морочьте мне мою бедную голову.

– А почему в бардак-то? – удивилась я.

– Потому шо там сухо! Бардак таки расположен у одной из башен, и его верхушка торчит над водой. Шоби клиентам было удобнее, понятно?

Я вздохнула:

– Ну пошли в бардак.

‹div align="center"›

‹/div›

Одесса – город небольшой. Когда-то он был больше, но Апокалипсис превратил окраины в руины, со временем поглощенные дюнами. То, что осталось, размерами не превосходило Подола – несколько кварталов, окруженных садами из водорослей. Среди этих кварталов выделялся только собор с колокольней и здание Дворца Приемов, похожее на театр (а, возможно, действительно бывший театр, кто знает?).

Но стоило нам ступить на мостовую города, как его очарование накрыло нас с головой. Невысокие здания, утопающие в зелени, уютные дворики, а главное – ни с чем не сравнимая атмосфера какого-то неведомого уюта. Я даже забыла, что нахожусь под водой, а об Оксане и говорить нечего.

Шли мы долго. Сначала зашли на одну из окраин, где расположилось довольно высокое по местным меркам здание (выше была только колокольня), часть которого возвышалась над водой. Там мы передали Этерна на попечение интелигентного вида русалке. В процессе передачи на улицу выпорхнула стайка девочек, как по мне – довольно симпатичных, и начали осторожно подкатывать ко мне, но Мурка девочек одернула, и они обижено скрылись в башне.

Оставив Этерна на попечение Мурки, мы с Оксаной побрели вслед нашей спутнице.

– Таки тут лучше не задерживаться! Сказала она, едва мы отошли от борделя. – Туточки у нас Молдаванка, район босяков и голоты. И не делайте вид, шо Ви круче усех смертоносцев уместе взятых – из Молдаванки и не такие амбалы виходили в одном исподнем.

– Долго нам идти-то? – спросила я.

– Туточки рядом, – ответила русалка.

Недалеко оказалось довольно далеко, почти через весь город. Но, псья крев, прогулка того стоила, несмотря на назойливых торговцев на центральных улицах, то и дело пытавшихся всучить нам что-нибудь ненужное. Наконец, поплутав по старым кварталам, пройдя через невероятно милый скверик с мостиком и беседкой, миновав непонятный памятник, невыгодно отличающийся от встреченых нами ранее серостью и грубостью линий, мы вышли к дворцу.

Перед дворцом был разбит обширный парк. За высокими водорослями виднелся склон, некогда бывший берегом и очертания огромных кораблей, лежащих на дне – каждый корабль размером был с небольшой город – картина величественная и, одновременно, пугающая. Немного скрашивала ее нарядная полукруглая колоннада, стоящая посреди парка в окружении двух львов, опирающихся лапой на шары.

Сам дворец был невелик, но красив и также окружен колоннами. Нас уже ждали – в колоннаде стоял русал с осьминожьими щупальцами вместо рыбьего хвоста в сопровождении двух вооруженных русалок.

– Здрасте наше Вам! – заявил "осьминог". – Такое прямо щастье уже видеть Вас, шо у мене и слов нет. Идемте бикицер до градоправительницы, бо она уже тоже заждалася.

Теперь мы поковыляли за "осьминогом". Поднялись по широкой мраморной лестнице на третий этаж и благоговейно остановились у причудливой формы двери высотой в два человеческих роста. Охраняли дверь русалы, телосложением напоминавшие молодых бычков. Вооружены они были арбалетами со штыками-трезубцами. При появлении нашего сопровождающего они проворно отворили перед нами дверь и мы, наконец-то, продефилировали в приемный зал градоправительницы.

Зал был двусветным, с каждой стороны имел по четыре окна; в дальнем конце, на возвышении, стоял трон в виде раковины, блистающий золотом и перламутром. А на троне полусидела-полулежала сама градоправительница.

Чем-то она мне напомнила Виталию – такая же, в теле, но ничуть не полная, наоборот – плавности линий ее фигуры можно было только позавидовать. К тому же мадам щеголяла внушительным бюстом. Волосы цвета воронова крыла, в которых серебрились редкие пряди благородной седины рассыпались по плечам, черные, как ночь, глаза были полуприкрыты длинными ресницами, украшеные перстнями и браслетами руки с длинными, стльными пальцами покоились одна на бедре, другая на подлокотнике трона, на роскошной груди поблескивало колье, волосы украшала диадема ему под стать. В общем, выглядела мадам София вполне респектабельно.

В стороне от трона, на подковообразном диване сидело три русалки. одна из них пела, аккомпанируя себе на струнном инструменте с резонатором из перламутрово-золотистой (в тон трону) раковины; две другие аккомпанировали ей на духовых инструментах, сделаных так же из раковин – вытянутых в длинну.

Музыка была чарующей, легкой, как солнечный серпантин в летнем лесу. Под стать ей был и ангельский голос русалки – лирическое колоратурное сопрано выводило слова:

Как на Дерибасовской, угол Ришельевской

В восемь часов вечера разнеслася весть:

Как у нашей бабушки, у бабушки-старушки,

Шестеро налётчиков отобрали честь.

И тут же две русалки, отложив свои ракушечные гобои, выдавали драмматическим сопрано: