Джен Беннет - Яростные тени Страница 26

– «Поэма о старом моряке» Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.

– Ага, я видел Кольриджа… вот здесь. Дай только поставлю на место По. – Он собирался это сделать, как застыл. – Погоди.

– Что?

– Тут что-то странное.

Глава 11

Лоу перевернул книгу Эдгара Аллана По и внимательно осмотрел кожаную обложку.

– Точно не знаю. Насколько тебе дóроги книги матери?

– Дóроги? Если в эмоциональном плане, то совсем нет. Как я уже сказала…

Не успела Хэдли закончить, как Лоу вытащил из куртки какой-то предмет. Сверкнул металл. Хэдли что-то прошептала, удивляясь, откуда у него под пиджаком оказался кинжал. Одним взмахом Лоу разрезал обложку книги, засунул палец в отверстие, где обнаружил пожелтевшую бумагу.

– Что это? – Хэдли схватилась за один край листка, а Лоу удерживал другой.

На тисненой художественной бумаге размером в ладонь была нарисована изящная акварель, которую они с Хэдли сразу узнали и одновременно прошептали:

– Канопа [6].

То был один из глиняных кувшинов с крышками в виде голов богов, в которых древние египтяне хранили свои внутренние органы в загробной жизни. В каждую могилу опускали четыре канопы с четырьмя разными органами. Крышка на картине изображала Дуамутефа, бога с головой шакала, сына Гора и хранителя желудка.

– Четыре цитаты из стихотворений. Четыре канопы. Тут в углу стоит дата: пятое февраля 1906 года. А это что такое?

Посередине канопы на акварели коричневыми чернилами были аккуратно написаны две колонки странных графических символов. Хэдли украдкой посмотрела на них.

– Обычно в этом месте находится надпись из иероглифов или имя бога-защитника органов. Но это не иероглифы.

– Не египетские иероглифы, – поправил Лоу. – Похоже на алфавит из пиктограмм. Смотри – вот тут цветок и нож.

– Нет, кажется, это травинка.

Он искоса посмотрел Хэдли в лицо, очарованный ее серьезным ученым подходом.

– Твой отец упоминал, что твоей матери нравились головоломки. Думаешь, она сотворила собственный алфавит, наподобие иероглифов?

– Возможно, – согласилась Хэдли. – Но не вижу ничего похожего на карту. Что все это такое?

– Не знаю, но готов поспорить на десять баксов, что изображения остальных трех каноп находятся в других книгах. – Он передал ей бумагу и взялся за Кольриджа, разрывая и эту книгу, как предыдущую. – Клянусь золотой жилой! Это Хапи.

Голова павиана была аккуратно установлена на урну.

– Легкие. Двадцать первое января 1906 года. И снова те же самые пиктограммы.

– Но ни одной с первой картинки.

– Дай глянуть. – Хэдли посмотрела на обе находки. – Ты прав, они все разные. Но алфавит очень красивый.

– Я останусь при своем мнении, пока мы его не расшифруем. Что будем делать теперь? «Глядевшие поля» напоминают о Небраске. Есть ли там поэты, обожающие до безумия пшеницу?

– Кажется, Небраска больше известна своей кукурузой. Глядевшие поля, глядевшие поля… – Она провела пальцем по корешкам на ближайшей полке. – И По, и Кольридж, писали стихи о смерти. Скорее всего, и «глядевшие поля» из той же области. Ой!

– Что?

– «Раз к Смерти я не шла…»

– «Она ко мне явилась в дом», – закончил Лоу. – Да, я знаю эти стихи, Эмили Дикинсон. Хоть в школе не мог запомнить больше первой строфы. Бэкол, у тебя прекрасная память.

Хэдли усмехнулась и порозовела. Лоу также почувствовал воодушевление от успеха. С ней можно разделить такое неожиданное удовольствие. Вместе они нашли нужную книгу и, разумеется, третья картинка была спрятана в кожаном переплете. Третья канопа с третьим набором пиктограмм с датой «двадцать пятое марта 1906 года».

– А что же последние стихи? – спросила Хэдли.

– Ну, Сена находится во Франции, так что, могу поспорить, последний поэт – француз. Возможно, такой же повернутый на смерти, как и мисс Дикинсон.

– Рембо, Гюго, Бодлер…

Лоу схватил сразу три книги указанных авторов, провел пальцами по обложкам и остановился, почувствовав выпуклость на сборнике Бодлера. И вот она: картина с изображением четвертой канопы, четвертого набора пиктограмм и кое-что еще. Точнее несколько новых подробностей.

– Размеры урны: тридцать восемь сантиметров в высоту, пятнадцать в ширину у основания.

Это не все. На акварели рядом с канопой кто-то изобразил ее же поперечный срез – двойные стенки и полость на дне, которую в описании определили как «дополнительное отделение».

Лоу постучал по уголку листка.

– Чеки за глину и лакировку… цены. Похоже, что все эти изображения были заказаны в фирме под названием «Кипарисовая керамика». «Одобрено клиентом, ВМ. 7 января 1906 года». Это самая ранняя из четырех дат.

– ВМ – Вера Мюррей, – прошептала Хэдли. – Девичья фамилия моей матери. Наверняка, это она их заказала. Посмотри на дополнительное отделение. Оно достаточно большое, чтобы вместить одну из перекладин амулета, если они примерно того же размера, что и найденное тобой основание.

Лоу осмотрел схему дополнительного отделения.

– Боже, ты права, это тайник. Канопы запечатали после того, как поместили туда части амулета. Четыре сосуда для четырех перекладин. – Он провел пальцем по смазанному слову возле поперечного среза. – Купол? Пепел? – Он посмотрел ей в глаза. – Хэдли, они создавались как погребальные урны.

– Ну да, примерно того же размера.

– Посмотри на числа. – Он забрал у нее картинки и разложил на столе доктора Бэкола. – Январь, февраль, март – все даты четыре соответствуют месяцам до Великого пожара.

– На сеансе мама говорила, что раздала перекладины. Она спрятала их в урны, а потом сами урны спрятала в городе. Канопы сделаны для настоящего праха реально существовавших людей.

– Черт побери!

Они долго смотрели друг на друга и улыбались.

Хэдли вздохнула и осмотрела картинки.

– Значит, эти четыре листика на самом деле карта. Потому что, готова поспорить на десять долларов, мистер Магнуссон, пиктограммы – имена покойных, чей прах находится в этих урнах. Если мы хотим найти части амулета, придется отыскать семьи, в которых они хранятся.

Она, конечно, права. Но найти их будет непросто.

– Мы можем подойти к поискам с разных сторон. Например, найти эту «Кипарисовую керамику», но где шанс, что она все еще открыта двадцать с лишним лет спустя, ведь с тех пор было землетрясение и полгорода сгорело дотла… А лучше проверить записи о покойниках. Сколько людей могло почить в городе за те три месяца? Пара сотен?

– В Великом пожаре пропало столько записей. Мы можем попробовать поискать в Колумбарии к северу от парка «Золотые ворота».