Алекс Вуд - Прекрасная мексиканка Страница 26

– Нет, – рассмеялся Мэтью. – Но вы выглядели весьма убедительно.

– Я старалась.

Разговор снова прервался. Мэтью хотел спросить, откуда у нее познания в медицине и не боится ли она выходить ночью из дома, а на язык лезли совершенно неуместные слова о том, что она восхитительна, прекрасна и безумно соблазнительна…

Такого Мэтью не испытывал еще ни разу. Дрожь пронзала его каждый раз, когда Велма поворачивалась к нему. Тело ныло от нестерпимого желания. Больше всего на свете ему хотелось подхватить ее на руки, прижаться к ее губам в страстном поцелуе, вдохнуть аромат ее волос…

Это было необъяснимо. Мэтью всегда гордился тем, что никогда не ставил желания своего тела на первое место. Даже общаясь с самыми очаровательными девушками, он держал инстинкты под контролем и никогда не понимал друзей, совершавших безумства ради одной ночи с красавицей. Да, физическая любовь, бесспорно, чудесна и доставляет много удовольствия, но желание не должно управлять человеком. Мэтью считал, что его влечение к женщине никогда не выйдет за рамки, которые он ему отводит.

Велма Кейрос в два счета доказала ему, что он жестоко ошибался. Рядом с ней все его прошлые принципы и правила казались чем-то мелким и незначительным. Его влекло к Велме с неудержимой силой, словно он был ничтожным листиком, попавшим в бурный водоворот. У него больше не было разума, он растворился в потоке страстного желания…

Мэтью чувствовал, что еще чуть-чуть, и он сорвется. Напряжение возрастало с каждой секундой. Нужно держать себя в руках. Вряд ли Велма обрадуется, если он начнет приставать к ней на пустынной дороге. Кровь бросилась ему в голову, когда он представил себе, что она подумает в таком случае. Нет, нельзя допустить, чтобы животное начало взяло верх… К тому же совсем непохоже на то, чтобы она испытывала к нему какие-либо чувства.

Думать об этом было настолько больно, что Мэтью заскрежетал зубами.

– Вам нехорошо? – встревоженно спросила Велма.

Мэтью был благодарен ей за беспокойство, но прекрасно понял, что точно так же она спросила бы любого человека. Ничто в ее голосе не указывало на то, что она волнуется именно из-за него, Мэтью, потому что он ей небезразличен.

Немедленно перестань, приказал себе Мэтью. Иначе ты сойдешь с ума.

– Все в порядке.

– Вы можете довериться мне, – настаивала Велма. – Хотя вам не верится, но я действительно умею лечить…

– Спасибо, – улыбнулся Мэтью. Мою рану ты и вправду могла бы вылечить, мелькнуло у него в голове. – Но вы так и не рассказали мне, откуда у вас такие способности к лицедейству. Сцена с костром и песней была восхитительна. Я так и представлял себе древние лечебные обряды дикарей…

– А это они и были, – сухо сказала Велма. – Но я бы не торопилась называть людей, практиковавших их, дикарями. Во многих вещах они разбирались намного лучше нас.

Мэтью прикусил язык. В присутствии Велмы он допускает одну ошибку за другой. Уж лучше бы он рассказывал ей о своих чувствах!

Но Велма сжалилась над ним и продолжала без всякой обиды:

– Моя мать на четверть индианка. Много столетий назад ее предки считались хозяевами этой земли. Искусство врачевания было очень хорошо развито у них, знания передавались по наследству из поколения в поколение. Я жалкий обломок некогда гордого и могучего племени, и умение мое невелико… Однако в сочетании с современными лекарствами оно дает весьма неплохие плоды!

Горечь, прозвучавшая в первых словах Велмы, полностью исчезла. Девушка лишь чуть-чуть приоткрыла свою душу и тут же наглухо захлопнула ее.

– Значит, вы все-таки индианка, – задумчиво произнес Мэтью. – А я было подумал, что среди ваших предков были цыгане…

– И цыгане тоже, – с готовностью подтвердила она. – А также ваши соотечественники и несколько французов. Как видите, я дитя многих наций…

И прелестное дитя, добавил про себя Мэтью.

– Но как же вы тогда очутились здесь?

– В вашем поместье? – лукаво уточнила она. Мэтью нехотя кивнул головой.

– Я прожила здесь всю жизнь, – пожала плечами Велма. – Хотя порой мне приходилось покидать любимые края надолго…

Ее голос затих, а Мэтью почувствовал, как в сердце шевелится ревность. О чем она думает сейчас? О ком вспоминает?

– Миссис Соммерс дружила с моей матерью, – вновь заговорила Велма. – И была всегда очень добра ко мне. В отличие от большинства жителей Чихаутиля. Я знала, что в «Милагросе» мне рады…

– Вас не любили в городе? – с изумлением переспросил Мэтью. Неужели эти люди слепы и глухи?

– И до сих пор не любят, – горько улыбнулась Велма. – Вы же сами сказали, меня называют колдуньей… Сейчас двадцатый век, а стоит произойти какому-нибудь несчастью, как я оказываюсь в нем виновата. И в засухах, и в проливных дождях, и в том, что старый Хуан свалился с лошади и свернул себе шею…

Догадавшись, что Велма шутит, Мэтью рассмеялся.

– Несколько раз я была вынуждена уезжать отсюда… Но я вернулась, потому что мое место здесь.

– Подождите, но ведь это лишено всякого смысла! В городе и его окрестностях полно чистокровных индейцев, неужели к ним тоже относятся с предубеждением? Это самая настоящая дискриминация.

– Нет, с ними все в порядке… Просто я единственная, в ком течет капля крови племени Змей. Согласно древней легенде змея поделилась своей мудростью с человеком, а за это он должен был стать ее верным слугой. Если она приказывала убить – он убивал. Если она приказывала украсть – он крал… Все потомки этого человека оказались связанными договором. С тех пор племя Змей причиняло своим соседям много горя. Их сторонились… Так что же удивляет вас, когда я говорю, что меня не любят в городе?

– Но это же предрассудки!

– Которые еще очень сильны в людях. Если бы вы только знали, сколько красавиц мне пришлось разочаровать, уверяя, что я не в силах приворожить к ним любимого…

Мэтью был рад, что Велма шутит. Значит, не все так страшно.

– Бабушка не верила во все эти бредни? – полуутвердительно-полувопросительно сказал Мэтью.

– Верила, – последовал весьма неожиданный ответ. – Но в другое. Она считала, что я принесу удачу… ей.

– Почему?

– На этот счет тоже есть предание. Как будто старая гадалка предсказала ей что-то относительно меня. Что именно, я не знаю. Но в результате она все время заботилась обо мне, так что я не в проигрыше.

– Понятно, – протянул Мэтью. – Что ж, это многое объясняет. Хотя я никогда не думал, что бабушка была суеверной…

– Вы просто мало ее знали. Самолюбие Мэтью было задето.

– Как будто вы знали ее хорошо! Воспоминания ребенка в счет не идут.

Велма заливисто рассмеялась, и Мэтью, вопреки своему намерению не поддаваться ее обаянию, почувствовал, что его мысли вновь уносятся далеко от предмета их разговора.