Кейт Доули - Эликсир счастья Страница 27

Кимберли посмотрела на то, что осталось от еще одной жуткой рубашки, теперь уже с пальмами, и недовольно скривилась. И не только от того, что ей ужасно не нравился стиль одежды Ричарда. Сама рубашка была настолько грязной, что нельзя было даже думать о том, чтобы перевязать ею рану.

Кимберли раздумывала несколько секунд.

– Вы сможете найти что-нибудь достаточно острое, чтобы разрезать ткань? – спросила она Ричарда.

– Я уже нашел отличный острый камень.

Кимберли сняла свой легкий пиджак и осталась в тонкой шифоновой блузке.

– Значит, вы вполне можете отрезать от него рукава, – сказала она Ричарду, отдавая ему свой пиджак.

– Зачем? – удивился он.

– Мне надоел этот фасон! – сердито ответила Кимберли. – Будете вы когда-нибудь поступать так, как я прошу, ничего не спрашивая?!

Ричард пожал плечами и принялся за работу. Вскоре вместо пиджака у Кимберли в руках оказалась безрукавка с бахромой в стиле кантри.

– Вы развели костер, чтобы погреться, или придумали, что мы можем съесть? – поинтересовалась Кимберли, принимая из рук улыбающегося Ричарда свой бывший пиджак.

Он улыбнулся.

– Нет, греться мне не хочется, я собирался приготовить мидии. Мне почему-то показалось, что вы не будете есть их сырыми. Хотя я не уверен, что вы их и в жареном виде будете есть. Но больше ничего нет. – Ричард огорченно развел руками.

– Я так голодна, что буду есть даже медуз, но они совершенно не питательны. Раз уж у вас есть занятие, я думаю, вы не обидитесь, если я вас покину на несколько минут.

Кимберли развернулась и пошла к океану. Она зашла за дюну и сняла с себя блузку, накинув от палящего солнца усовершенствованный пиджак. Блузку Кимберли прополоскала в океане и на всякий случай облила водой из бутылки. Вскоре она вернулась к Ричарду, который боролся с устрицами: они или сгорали, или вообще не открывались.

Кимберли покачала головой, глядя издалека на эту сцену. Она нашла большой плоский камень, сложила на него устриц и поставила возле костра. Ричард смущенно пробормотал слова благодарности.

– Разрежьте на тонкие полоски блузку, пока я буду жарить устриц, – попросила она Ричарда, выделив интонацией слово «я».

– Вы решили обновить весь свой гардероб? – поинтересовался Ричард.

– Режьте, – сказала ему Кимберли с упреком.

Вскоре у Ричарда в руках оказалась гора бледно-голубых полосочек.

– Отлично! – воскликнула Кимберли, у которой уже открылись все устрицы. – Полейте мне на руки, и я сейчас вам перевяжу голову.

– Так вы решили пустить свою блузку на бинты?!

– Именно. Блузка была под пиджаком, поэтому она чище вашей рубашки, к тому же я находилась в плену всего сутки.

Вскоре на голове у Ричарда появилось странное сооружение из шелковых ленточек. Кимберли с удовольствием осмотрела повязку. Конечно, выглядела она странно, но зато теперь можно было надеяться, что инфекция не попадет в рану.

– А теперь давайте завтракать! – весело предложила она.

– Знаете, – сказал Ричард, скривившись после первой же устрицы, – а у меня во рту почему-то вкус бульона!

– Как же я могла забыть! – воскликнула Кимберли.

Она вскочила и бросилась к узелку. Достав оттуда термос, она открыла его и понюхала содержимое. Бульон не испортился.

– Давайте пейте! – велела она, подавая Ричарду термос. – И будьте добры выпить все до конца, – строго сказала Кимберли.

Но Ричард после пары глотков отдал термос Кимберли.

– Я же просила вас! – укоризненно сказала она.

– Вы долго не протянете на одних устрицах.

– Можно подумать, вы протянете! Вчера, насколько я помню, первым отключились именно вы!

– Кимберли, а давайте перейдем на «ты»? – вдруг предложил Ричард.

– Почему это? – спросила ошеломленная Кимберли.

– Нам с вами еще предстоит многое пережить, сложно ссориться с человеком и при этом обращаться к нему на «вы».

Кимберли весело рассмеялась.

– Хорошо, – сказала она. – Так вот, тебе, Ричард, вытаскивать нас отсюда. Тебе же и больше досталось от этих уродов. Так что давай пей!

– Нет! – твердо сказал он, и Кимберли увидела что-то в его глазах, что заставило ее взять термос и допить остатки бульона.

– Ну вот, – проворчала она недовольно, – если ты упадешь в голодный обморок, я тебе больше помогать не буду.

– Обещаю не падать.

– Какие у нас планы на будущее? – спросила Кимберли, когда со скудным завтраком было покончено.

– Знаешь, – доверительно начал Ричард, и Кимберли, которой сразу же не понравился этот тон, насторожилась, – я сохранил карту!

– Только не говори мне, что ты собираешься искать свой клад, – простонала она. – Хватит с меня сокровищ!

– Но, Кимберли, мы все равно уже на Ферро, на карте указан именно он. Нам нужно выбираться, так почему бы не воспользоваться случаем и не проверить, если ли клад на самом деле?! Какая разница, куда идти?

– Действительно никакой, кроме того, что меня уже тошнит при одном упоминании сокровищ! Ты разве не помнишь, что в эту историю мы влипли только потому, что тебе продали эту карту? И еще, Ричард, тебе не кажется, что это была уловка, чтобы заманить тебя на Гомеру? Да так, чтобы ты никому не сказал о цели поездки?

– Думаю, ты права, Кимберли.

– Вот видишь! – победно воскликнула она.

– Но я уверен, что эта карта подлинная! – горячо начал уверять Кимберли Ричард. – Ну, Ким, какая разница, как идти? Все равно нужно двигать по-над берегом! Насколько я что-нибудь понимаю, мы в трех часах от клада!

– Как ты меня назвал? – спросила Кимберли.

– Когда? – не понял Ричард.

– Только что.

– Ким. Так ведь проще. Если тебе не нравится, я могу называть тебя полным именем…

– Ладно уж, зови так, – махнула рукой Кимберли. Она вдруг вспомнила, как часто отец называл ее в детстве Ким.

Ричард ужасно похож на папу, вдруг подумала она. Красивый, умный, постоянно ищущий приключений. Вот и в Техас подался только потому, что насмотрелся фильмов про ковбоев. Бедная мама, как же она это терпит уже много лет?

– Так ты согласна идти за кладом? – продолжал гнуть свою линию Ричард.

– Разве у меня есть выбор? – развела руками Кимберли. – Только одно условие.

– Я готов на все!

– Если мы встретим по пути людей, мы сразу же попросим оказать нам помощь, а уж потом ты вернешься за своим кладом.

– Договорились.

– И еще. Сегодня мы остаемся здесь. Боюсь, я не смогу сделать ни шагу. И потом у тебя такой вид, что ни один здравомыслящий человек не остановится даже просто поговорить с нами. Пусть твое лицо хоть чуть-чуть заживет.

– Я тебе должен сразу сказать, что встретить кого-то на Ферро сложно: на острове семь тысяч жителей, а гостиниц для туристов всего две. Так что народу здесь почти нет.