Диана Рейдо - Других чудес не нужно Страница 28

«Мне очень жаль, что снова пришлось оставить тебя. Дела в офисе безотлагательно требуют решения и моего обязательного присутствия. Я постараюсь побыстрее освободиться и приехать. Завтра в офисе меня не будет. Завтра состоятся похороны. Не знаю, в состоянии ли ты идти. Но, если ты будешь там завтра со мной, мне будет легче. И мы сможем поддержать Патрика. Не знаю, есть ли у тебя что-то черное. Весь твой гардероб очень жизнерадостных тонов. Да ты и сама – вся моя жизнь. Я безмерно сочувствую Патрику. Не представляю, что было бы со мной, потеряй я тебя навсегда.

P.S. Пожалуйста, ешь пирожные. Тебе нужны силы. Я позвоню. Алан».

Прочитав записку, Динни расплакалась по-настоящему.

Она плакала навзрыд, взахлеб, не зная, как успокоиться и что ей теперь делать.

Она потеряла самое дорогое, что у нее было, даже не замечая толком этого.

Пусть и невольно, но она послужила причиной гибели другого человека.

Она понимала: из-за того, что у нее не хватило сил удержаться от соблазна, произошла трагедия. За ее удовольствие было заплачено чужой жизнью.

Динни думала, что слезы никогда не закончатся. Но через какое-то время она просто устала плакать. Подушка стала мокрой от слез.

Динни покосилась на коробку с пирожными. Потом она просто сказала себе, что это последний подарок Алана. Развязав ленточку, она потянула первое пирожное в рот.

Сладость шоколадного крема смешивалась с ужасно солеными слезами.

На пятом пирожном Динни приняла решение.

Алан ничего не узнает до тех пор, пока не состоятся похороны Линды и Патрик не вернется обратно на Кипр.

Вряд ли он полетит за Патриком туда выяснять отношения…

Во всем случившемся виновата только она, Динни.

Вернее, не так: она несет ответственность за происшедшее. Если бы она твердо отказала Патрику, если бы она уверенно пресекала все его ухаживания и попытки соблазнения, ничего бы не произошло.

В конце концов, если она оказалась бы не в состоянии справиться с домогательствами Патрика самостоятельно, ей просто-напросто пришлось бы рассказать обо всем мужу.

Но и тогда ситуация разрешилась бы не с такими серьезными последствиями…

Алан узнает о случившемся только тогда, когда все уже будет позади. Решение принято и собственному обсуждению и пересмотру не подлежит.

22

Небольшая группа людей, одетых в черное, казалась просто большим куском вывернутого из земли дерна на зеленом фоне травы. Пока еще зеленом…

Потихоньку вступала в свои права шотландская осень. То тут, то там в листве проглядывало матовое золото или безудержный бронзовый росчерк. Реже – бордовый и красный цвета.

Динни так впоследствии и не поняла, откуда у нее взялись силы на это все.

Поиск черного закрытого платья накануне днем, затем вечерняя беседа с Аланом. Ночью они занимались любовью, и он шептал, как она дорога ему, как он боится потерять ее и как не хочет отпускать от себя.

А Динни, мучимая угрызениями совести, никак не могла насладиться тем, что он пытался дать ей, в полной мере.

Наутро они почти в полном молчании собрались, оделись и отправились на кладбище, по пути заехав за Патриком.

Динни обняла его, чтобы утешить. Теперь у нее уже было ощущение, что она обнимает брата. Огня, искры и притяжения не было и в помине.

Но откуда у нее взялись силы, чтобы спокойно смотреть – именно смотреть, а не скользить глазами – на его измученное худое лицо, с которого словно смылся кипрский загар и природная смуглость. Смотреть, говорить слова утешения, поддерживать. Динни не знала, откуда у нее силы и каков их запас…

С Линдой на кладбище они прощались недолго. Динни впервые видела смерть так близко – смерть взрослого, здорового, знакомого и приятного для нее человека, женщины любящей и… любимой.

Потому что после похорон, когда гроб уже был опущен в землю и каждый кинул горсть земли на крышку перед тем, как начали зарывать могилу, Патрик не выдержал, сломался.

Он опустился на колени, закрыл лицо руками и зарыдал беззвучно, страшно. Динни опустилась рядом на корточки, и то же самое сделал Алан. Они обнимали Патрика, с трудом разбирая, что он шепчет сквозь судорожно сжатые пальцы:

– Я же любил ее… Как же так? Почему? Я ведь правда любил ее… За что? За что?!

– Пойдем, не надо. – Алан попытался поднять его.

– Оставь его, Алан, – сказала Динни. – Если ему нужно, то пусть лучше плачет сейчас – и не один, а рядом с нами.

Патрик глубоко вздохнул и поднялся, вытирая лицо рукавом.

– Ладно, я в порядке, – проговорил он. – Я верю, что она знала о моих чувствах. Должна была знать. Я буду в это верить.

– Когда веришь, легче, – отозвался Алан.

Динни молчала. Она твердила себе, что подумает обо всем этом после. После, когда все успокоится и заживет.

Самое главное – надо было жить дальше.

Прошло две недели с тех пор, как похоронили Линду. Неделю назад Патрик улетел на Кипр. Но улетел он не один, а в сопровождении Меркьюри. Он успел сильно к нему привязаться. Алан и Динни решили отдать ему собаку – это меньшее, что они могут для него сделать.

Две недели минуло, а Динни все никак не могла набраться смелости и поговорить с Аланом.

Она жила, как сомнамбула. Вроде наладился какой-то неспешный, размеренный ритм. Гонка Алана по масштабному проекту подходила к концу, подчищались хвосты и доделывались кое-какие мелочи. Алан был доволен и спокоен, удовлетворившись проделанной работой. Он стал чуть позже уходить в офис, раньше возвращаться, и вообще старался проводить с Динни больше времени.

Ее потухшее и подавленное состояние он объяснял слишком сильным впечатлением от пережитого. Алан окружал ее заботой, вниманием и подарками, даже не подозревая, что делает ей этим только хуже…

Как-то он неожиданно рано приехал из офиса, заставил Динни спешно собраться и повез ужинать в новый, недавно открывшийся, но уже успевший завоевать популярность итальянский ресторан. Динни любила итальянскую кухню. Расслабившись в атмосфере красивого дизайна, ненавязчивого внимания официантов, потрясающе вкусных запахов, она даже немного развеселилась.

После тальятелли с белыми грибами и белым же вином она попросила вишневый штрудель с мороженым на десерт. Радуясь, она уплетала лакомство как ребенок, а Алан смотрел на нее с тихой нежностью.

– Если ты закончила, – сказал он, – то у меня для тебя есть сюрприз.

– Вообще-то я еще не закончила, – весело заявила Динни. – А что за сюрприз?

– Ну раз не закончила, то доедай, не буду тебя отвлекать.

– Нечего меня дразнить!

– А что же еще с тобой делать?

– Откуда я знаю, – пожала плечами Динни.