Грейс Грин - Добрая традиция Страница 28

Только приехав домой и постояв минут пять под ледяным душем, Стефани снова обрела разум, и тогда наконец поняла, что с ней могло произойти. От ужаса она громко вскрикнула. Шум разбудил Джейни, она застучала в дверь ванной:

— Стефани, что с тобой?

— Я в порядке, — откликнулась Стефани.

И хвала Всевышнему за это! Она выключила душ, завернулась в огромное пушистое полотенце. И вздрогнула. Чем бы мог закончиться этот вечер? Если бы Макаллистер не был джентльменом… Увлеченная счастливой атмосферой этого дня — музыкой, вином и обаянием кавалера, — она уже приблизилась к тому, чтобы совершить самую большую ошибку в своей жизни.

Переспать с ним было бы для нее равносильно прощанию со всеми мечтами, потому что Стефани осознавала, что одной ночи с Макаллистером ей было бы недостаточно. От него она хотела гораздо большего.

В следующие несколько дней у Стефани не было времени размышлять о своей душевной травме. По крайней мере днем. Джойс отпросилась и уехала развлекать каких-то свадебных гостей из пригорода, а постоянный поток покупателей заставлял Стефани вертеться как белка в колесе. Но вечерами… О, эти вечера! Макаллистер входил в ее мысли, несмотря на сопротивление девушки. И когда она ложилась спать, в надежде хотя бы во сне обрести покой, он вступал в сны, разбивая все преграды с упрямством, которое приводило ее в трепет.

А вот в реальной жизни он не появлялся. Стефани не видела Макаллистера в течение всего последующего месяца и ничего не слышала о нем до самой середины апреля, когда Джойс, как бы между прочим, сказала:

— Этот Макаллистер уехал в Аспен на Пасху — вместе с Уитни. Марджори говорит, что последнее время у Тиффани Уитни очень самодовольный вид…

Стефани как будто вылили целую банку кислоты на сердце.

— Правда? — Она делала вид, что увлечена расстановкой игрушек на полке.

— Бедняга, — вздохнула Джойс, — кто-нибудь должен за это взяться.

— За что?

— Наставить его на путь истинный, конечно. Уитни никогда не будет способна на настоящие отношения с мужчиной — она слишком любит себя! Она абсолютная противоположность той женщины, которая нужна Макаллистеру. По словам Марджори, ее босс просто не соображает, что делает!

К счастью для Стефани, в этот момент звякнул колокольчик у входа, что спасло ее от необходимости отвечать. Но когда она повернулась к посетителю и увидела, кто это, ее облегчение сменилось предчувствием неприятностей.

— Тони. — Она аккуратно положила серую фетровую крысу, которую держала. — Чем… я могу тебе помочь?

— Извините меня, — пробормотала Джойс и ушла в подсобку с таким лицом, будто лимонов наелась.

Тони сразу перешел к делу:

— Я планирую продавать это здание, Стефани, и подумал, что должен сказать тебе об этом сейчас, а не дожидаться, пока твой договор об аренде истечет… к концу месяца.

Стефани задохнулась, но он продолжал:

— Мой покупатель хочет приобрести весь квартал, и я намерен его продать. Однако, зная, что переезд уничтожит твое дело — сейчас совершенно ничего не сдается в аренду поблизости, — я готов обсудить детали. В чем дело, Стефани? Ты так побледнела.

Побледнела?.. Она считала, что ее аренда гарантированно обновляется в конце каждого месяца. Тони сказал ей еще в прошлом году, что решил оставить за собой это здание навсегда. Что же заставило его изменить решение?

— Давай поужинаем вместе, — гладко продолжал он. — Я знаю: стоит нам потолковать наедине, и мы найдем решение твоей проблемы. — Его ноздри дрогнули. — Конечно, если бы мы были еще помолвлены, я бы никогда не дал возникнуть такой ситуации. Ты… э-э-э… следишь за ходом моих мыслей?

Стефани смотрела на него. Он же просто ставил ей ультиматум: выходи за меня, или потеряешь свой магазин. Это шантаж!

— Нет, — ответила она, скрывая свое возмущение под маской непонимания. — Тебе придется повторить мне все по слогам.

Он подошел к ней вплотную и злобно схватил за плечи:

— Ты отлично понимаешь, что я говорю!

Она тщетно пыталась высвободиться.

— В таком случае ты не оставляешь мне выбора, кроме как уйти, — выдохнула она.

Когда его губы, холодные и мокрые, прикоснулись к ее губам, она на секунду застыла от изумления. Но хлынувший в кровь адреналин придал ей сил, и она ударила его коленом в пах. Тони согнулся пополам, застонал и попятился.

— Ты, маленькая сучка! — Все его тело сотрясала ярость. — Ты сама себя приговорила, дорогуша! Ты уберешься отсюда вместе со своими придурочными игрушками к концу месяца. Или, клянусь, я тебя по судам затаскаю!

Джойс, наверное, услышала крик. Она выбежала из подсобки и обняла Стефани, как бы защищая ее.

— Убирайся! — Стефани смотрела на своего экс-жениха сквозь слезы ненависти. — Это ты попадешь в суд по обвинению в оскорблении!

Он вышел, захлопнув за собой дверь с такой силой, что стены вздрогнули и с полок упало несколько игрушек.

Джойс похлопала Стефани по спине, как маленького ребенка.

— Тебе нужно присесть, дорогая. Пойдем, я заварю нам свежего чая. Крепкого и горячего.

Они вдвоем прошли в помещение склада, Джойс усадила Стефани на стул и поставила чайник.

— Ты слышала, что он сказал? — Голос Стефани был печальным. — Нам надо выметаться отсюда к концу месяца.

Джойс подошла к ней сзади и начала массировать ей плечи.

— Мы позвоним в «Глобус» и поместим объявление. Найдем какое-нибудь другое место.

Стефани закрыла глаза.

— Нет, — вяло сказала она, — спасибо, Джойс, но не надо. Не надо никаких объявлений. Я устала от города, и, Господи… как я устала от городских мужчин! Я уезжаю домой.

— Обратно в Рокфилд?

— Обратно в Рокфилд, — подтвердила она с тоскливой улыбкой. — Смешно — я уехала из дома, потому что думала, что в моей жизни не хватает чего-то необычного, волнующего. Рокфилд выглядел таким… обыкновенным. Теперь я насытилась волнующим, и обыкновенное кажется таким привлекательным. Может, я уговорю и тебя поехать со мной, Джойс? Мы ведь отличная команда!

Джойс усмехнулась.

— Спасибо, но вся моя семья и родственники живут в Бостоне. Потом, Джина хочет вернуться на работу после рождения ребенка и уже попросила меня сидеть с ним по выходным. Я планировала обсудить эту проблему с тобой, но все откладывала. Мне не хотелось тебя подводить.

— Это же замечательно! — сказала Стефани. — Ты будешь сидеть по выходным с внуком, я попаду домой. Все хорошо, что хорошо кончается.

Но если это действительно так, задалась она вопросом, пока Джойс разливала чай, то почему на душе такая тяжесть?