Птицы - Алексей Суслов Страница 3

…Вечером в городе средне-сильным ураганом были сорваны все рекламные натяжки, особенно досталось "Вас, заблудшие земляне, приглашает на полное духовное просветление Высший Центр Всех Существующих Духовных Мудрецов". Слегка согнувшись от порывистого дождя, Оля и Лекс весьма увлечённо посмеялись над "горем" инопланетных чудо-юдо целителей. Оля открыла дверь своего подъезда, и когда Лекс заходил внутрь домового чрева, его едва не шибануло толстенным железом. Оля даже зажмурила глаза, но всё обошлось: как всегда, у рэпера была отменная реакция, данная природой и развитая в горах Дагестана очень-очень немного лет назад, когда в стране была все сезонная зима и, никто не улыбался, ведь тогда было совсем не до смеха.

Они как два подростка пружинистыми шагами поднялись на 5 этаж. Кто-то мыл полы, да бросил; Лекс отбросил россыпь окурков носком кроссовок, девушка принялась открывать дверь своей квартиры, её рука слегка дрожала как утренний цветок, один, среди огромного поля. Лекс просто стоял и смотрел. Оля стукнула пятернёй в дверь, и замок щёлкнул. Дверь открылась. Лекс стоял и смотрел таким взглядом, будто он гулял по Марсу и наткнулся на парочку блестящих, нетронутых ржавчиной человеческого времени, человеческих монет.

– Мне тебя на руках вносить? – произнесла с заметной дрожью девушка. Лекс вынул наушник из уха, и вошёл в неизвестность. Заходя, Оля столкнулась с ним спиной. Загорелся свет.

– Тапочки не предлагаю, потому что их нет, – с лёгким деревенским смешком сказала Оля. – Но мы как-то выйдем из такого трудного положения, правда? – Оля нагнулась и стала копаться в широченном шкафчике мраморного оттенка. Лекс заглянул за угол прихожей: на кухне, на обеденном столики сидел огромный серый кот, и взгляд этого упитанного питомца был очень-очень строг.

– Твой?

– Кто? Ах, кот… ну да, чей же, я одна здесь живу.

– Не скучно?

– Иногда ко мне в окно вечером залетает Карлсон и мы пьём до утра чай с клубничным вареньем, – рассмеялась Оля, держа в руках что-то похожее на балетки – Смотри, ноготь из-за тебя сломала, на какие только жертвы не идёшь ради таких… робких… музыкантов… Одевай!

Лекс сморщился.

– Я это не одену. И не спрашивай, почему.

– Ну да, ты же у нас принципиальный. Ладно, стерпим и это. Иди в кроссовках, Ромео! – Оля закинула балетки куда-то в угол прихожей, окрашенной золотистым светом. Лекс прошёл в полутёмную кухню, погладил кота. И сам включил свет.

– Ух, ты! А ты и свет где включать здесь знаешь. Не ты ли летающий гость?

– Просто угадал.

– Что угадал?

– У тебя зелёный чай есть?

"У меня всё есть", – хотела произнести Оля, но промолчала. Она конечно знала, что он с причудами, но до сегодняшнего дня не обращала на этого никакого внимания. Одна говорила, что он боится входить в лифт, другой – грозы, третья – выступать на сцене до полуночи… Красивый мальчик, на которого все смотрят с какой-то непонятной грустью.

Она налила в две красные в крапинку чашки дымящего кипятка из потера, открыла

холодильник и достала из внутренней полочки пачку зелёного чая в пакетиках.

– Ты всегда хранишь чай… в холодильнике? – Лекс рассмеялся красивым смехом.

– Ты, наверное подумал, что я полная дура? – Оля разложила по чашкам чайные пакетики. – Просто кот лазит тут кругом, вечно что-то ищет. Одним словом, котяра.

Они как будто промолчали время от сотворения Вселенной, до её окончания существования; в этот данный миг они не думали друг о друге, но когда рэпер поперхнулся от попавшей в горло чаинки, Оля как удалённая подскочила и принялась наливать из 1,5 литровой бутылки минералку без газа, щедро разливая тёплую пенящуюся жидкость по всему столу, и капли кухонного дождя ниспадали на голову развалившегося на вязанном коврике кота, лишённого всякого внимания 29 минут назад.

Лекс словно запивал минералкой таблетки: какая-то ещё более заметная болезненная скованность замедлила все его движения, кроме глаз. Он увлечённо смотрел на карандашный рисунок, на котором жилистый единорог вёз очень юную девушку через деревянный мост, а над ними ниспадали плакучие речные ивы.

– Это ты нарисовала? – с усталостью в голосе поинтересовался молодой человек.

– Куда там я; сестра любимая постаралась для своего парня, а он мне его подарил.

– Почему не отказалась?

– А потому что в любви нет правил.

Раскрасневшаяся от воспоминаний, Оля отошла от работающего холодильника, зашла рэперу за спину и мягкими ритмичными движениями очень тёплых рук начала массировать напряжённые шею и плечи закрывшего тяжёлые глаза Лекса.

На карниз окна сел тощий чумазый воробушек, заплясал по старому железу, и движения Оли стали ещё более ритмичными. Она почувствовала прилив крови в груди и в бёдрах, голову заволокло полузабытым туманом желаний. Желания быть кому-то нужной и желания насладиться этими минутами – если и не на всю жизнь, то хотя бы до ближайшей бессонной ночи.

Потом Лекс и сам не понял, как оказался на коленях посреди всей кухни, а напротив, в его полусонные глаза на том же уровне смотрели с лёгкой безуминкой красивые страстные Олины глаза-глубины. Девушка провела лёгким, как пёрышко прикосновением подушечки указательного пальца левой руки. Она едва не прикусила свой розовый язычок в почти полном увлечённом забытье. А потом они целовались, лёжа на боку, а кот бесстрастно смотрел на это любовное действо, а потом покинул кухню с гордой походкой единственного хозяина этого уютного места, который не потерял самоконтроль вопреки всем животным влечениям…

– Приходи, когда тебе будет грустно. Я приготовлю для тебя самую вкусную лазанью.

Оля глубоко вздохнула. Через 15 минут Лекс уже спал в такси, убаюканный безумно тёмной преддождевой ночью. И даже мерцающие радужные огни ему как всегда абсолютно не мешали.

Глава 5

Осень как зрелая женщина продолжала дарить этому загадочному городу сказку.

Лекс проснулся с ужасной тревожной болью в затылке. На часах стрелки часов застыли на полчетвёртого ночи. Минутная стрелка дергалась как парализованная. За окном летали листья, один, очень маленький, прилип к правому боку окна. А когда парень, уже надел синие шорты и белую широкую футболку с изящным витиеватым слоганом "BOSS", хрупкий листочек полетел вниз, а за ним – десятки других, таких же, как он – отголосков ушедшего