Мое новогоднее чудо - Ника Крылатая Страница 3

У мамы оказались проблемы с сердцем, и она долго их скрывала, боясь дорогостоящего лечения. Всегда говорила: “Дианочка, ты моя принцесса”. Да ни черта она не принцесса… Выкручивались кое-как, пока мама не слегла. Отец к тому времени уже давно пропал с горизонта и наплевал на дочерей. На плечи семнадцатилетней девчонки легли заботы о семье – маме и тринадцатилетней сестре с не самым простым характером.

Двоюродные мамины сестры и братья помогали, чем могли, но у всех свои семьи, там тоже проблем хватало. Родные сестры отца девчонок подчеркнуто игнорировали. Дианка мечтала о театральном, а поступила в местный пединститут. Там и конкурса-то толком не было, квота огромная. Ну, быть учителем географии тоже неплохо. И тут тоже не случилось.

Девушка горько усмехнулась. Когда же она перестанет вспоминать весь этот негатив? Ведь были и светлые моменты, но их было очень и очень мало. Последней каплей стала беременность сестры. Софья. Мудрость. Но это явно не про младшенькую. Наглая, напористая, постоянно врущая, она трепала нервы матери и сестре с каким-то садистским удовольствием. Могла уйти гулять неизвестно куда, и возвращалась только тогда, когда хотела. Уборка, готовка, любые домашние дела не делала и не собиралась.

Шмотки и парни – большее ее ничего не интересовало. Лет с шестнадцати могла дома по три дня не появляться, а мама переживала. Хваталась за сердце, пила капли и таблетки. Сестры жили в одной квартире как чужие люди. Пока Диана пыталась учиться и работать, Софья гуляла. Устав от ее выкрутасов, старшая сестра и мама решили продать квартиру и поделить деньги на троих. Пусть берет свою часть и едет в Москву, как и хотела, терпеть её ни у кого сил не было.

– Ты зачем меня в такой нищете родила? – Софья презрительно кривила губы. – Живем в какой-то дыре, на море ни разу не ездили.

– А ты на работу выйди и накопи на море, – не выдержала Диана. – Сидишь на наших с мамой шеях и ножки свесила!

– А не пойти бы тебе… куда-нибудь? – младшенькая была непрошибаема. – Это и моя квартира, так что заткнись.

– Да ты ни копейки даже на продукты не дала! – в который раз попробовала Диана донести сестре, как по-свински она себя ведет. – Маме на лекарства знаешь, сколько уходит? И ты еще нервы всем треплешь!

– Диана, не нужно, – Виктория Александровна не могла слышать этих ссор. Она очень переживала, что не смогла правильно воспитать младшую дочь. – Сонечка, если бы ты пошла работать…

– Кем? Кассиршей в магазин? На рынок торговать? – брезгливо произнесла девушка. – Нет уж, спасибо. Обойдусь.

– А кто тебя кормить должен? Я? – Диана опустилась на стул.

– Ой, да как ты тут кормишь? Макароны, окорочка, капуста. Где нормальная еда? – Сонька вела себя нагло, впрочем, как и всегда. – Невозможно же есть каждый день одно и то же!

– Ты вконец оборзела, – зло прищурилась Диана. Такие разговоры становились все чаще. Уйти бы на съемную квартиру, но маму одну не оставишь, и Соньку в квартире одну не оставишь. Быстро тут притон организует со своими подружками. – В семнадцать уже можно какую-нибудь работу найти, раз учиться ты не собираешься.

Младшая бросила школу сразу после девятого класса, да и училась с двойки на тройку, в колледже, куда ее с трудом устроили, ни разу не появилась. Бесплатное место ей не грозило ни при каких условиях, а то, что было по карману, сестру не вдохновляло.

– Ну, ты вот учишься, будешь географичкой за три копейки. Бегаешь по работам. Посмотри на себя, выглядишь очень потасканной жизнью, – она с наслаждением выливала на сестру тонны грязи. – Правильная такая, аж тошно. Надоело жить в нищете!

– Так и вали на все четыре стороны! – развернувшись к матери, Диана увидела, что она снова плачет. Девушка понять не могла, чего добивается сестра. Точнее, догадывалась, но верить в это не хотела. Сонька хотела денег – быстро и много, а взять их можно было только с продажи квартиры. – Мама, иди ложись.

– Да щаз, прям свалила, – нагло ухмыльнулась младшая. – А квартирку ты себе захапать хочешь, да? Знаешь же прекрасно, что все записано на маму. А ты, такая правильная и добренькая, убедишь ее квартиру продать, а новую на себя запишешь. А вот хренушки.

– Соня, да как ты можешь? – Виктория Александровна схватилась за сердце, оседая на стул. Диана кинулась к шкафчику с лекарствами, быстро набрала воды в стакан. Сестра с места не сдвинулась. Как можно быть такой дрянью? Совести у нее никогда не было.

– Ой, а то я не знаю, что только и мечтаете от меня избавиться, – ничуть не смутилась дочь. – Отдайте мне половину, и я свалю в Москву.

– Ждут тебя там, как же, – бросила Диана, подавая матери лекарства. – Только Сони Михайловой там и не хватает. И почему половину? Треть.

– Я хочу половину, – невозмутимо ответила младшая.

– Ты прекрасно знаешь, что тогда мы ничего не купим, и свободных денег нет. Не то бы я давно тебе их дала, чтобы только ты свалила, – не выдержала Диана. – Надо было тебя посадить!

– Надо было, – пожала плечами младшая, – только вам жалко меня стало. Да и что бы родственник и друзья сказали, а? Из-за пары колец и цепочки родную сестру не пожалеть.

Диана едва себя сдерживала, чтобы не ударить Соню. Сколько себя помнила, столько и мечтала больше не пересекаться с сестрой, которая с детства отличалась жадностью и ленью. А еще завистью. Ни разговоры, ни материнский ремень не помогали. Сонька гуляла где и с кем хотела, столько, сколько хотела и врала, врала, врала. Даже соседи, хорошо знавшие их семью, порой покупались, что уж говорить о посторонних людях? Они считали, что Соня почти Золушка при злой матери и стерве-сестре. И её, бедненькую, все жалели.

Ну а кто все-таки узнавал о лжи, попадал в своеобразный “черный список” – с такими Соня прекращала общаться и лично, и по телефону. Тот разговор снова закончился как обычно: мама слегла с давлением, а сестра, громко хлопнув дверью, загуляла на три дня.

Тряхнув головой, Диана встала с кресла. То было давно, кажется, целая жизнь прошла, а на самом деле года