Записки на разбитой коленке - Алэн Акоб Страница 3

— Послушайте, это мои стихи — и начинает цитировать грудным голосом прерываемым на шёпот

мы с тобой одна дорога, ты и я,

сегодня я пьяна тобою без вина

ты родником ворвался в сердце

я как пустыня выпила тебя

ты был всегда моей мечтой

и наконец я встретила тебя

я знаю, ты мой призрачный мираж

моя последняя любовь,

под солнцем и луной

когда проснусь тебя не будет рядом

и я уйду туда, где небо и земля

У меня ощущение, будто я в раю. Она медленно встаёт с дивана и включает музыку, это Lacrimosa из Реквиема Моцарта. Анна Павловна медленно садится рядом со мной и смотрит мне в глаза, как бы спрашивая — как, тебе нравится музыка? Она закрывает глаза, глубоко вздыхая. Моя рука осторожно скользит ей под платье к бёдрам, от них исходит жаркое тепло….

Звонкая пощёчина, за ней вторая, если бы я вовремя не встал, была бы третья и неизвестно ещё сколько

— Что за хамство! — кричит она, — да как вы посмели, что вы себе позволяете!

Положение, в котором я оказался, было больше чем дурацкое, почти на грани позора. Обидные слова, как горох сыпались из её маленького пухлого рта. Мои извинения, ещё больше её раздражали. Постепенно её крики переросли в неразборчивую ругань, переходящую вопль, словно я похитил её девственность. Мне ничего не остается как уйти от неё, по-английски хлопнув дверью: подумал я, осторожно двигаясь в направлении выхода. По дороге к двери, я не удержался и отдёрнул занавеску. На подоконнике сидел персидский кот, с круглым как блин головой. Барсик с сожалением смотрел на меня и как мне показалось злорадно ухмылялся.

Увидев, что я отдёрнул занавеску и посмотрел на кота, Вера Павловна подбежала ко мне и что есть силы толкнула меня в сторону двери, которую я имел неосторожность открыть. Не удержавшись на ногах, я кубарём вылетел за проём и неудержавшись загромыхал вниз по лестнице.

Утром мне звонила Леночка, обозвала меня мерзавцем, кинула трубку.

Это была одна из тех встреч с странными людьми, непонятного поведения, которые никогда не забываются, оставляя в памяти неизгладимый след приторных ощущений, словно в детстве после банки бабушкиного варенья, которое ты съел тайком и теперь тебя тошнит от сладкого.

Последняя мечта Кирила Печкина

Кирюша Печкин любил мечтать. Он всецело отдавался этому любимому занятию, которое занимало очень важное место в его жизни. Мечтал везде, где только возможно, в любом месте, в любой позе, в любое время суток. Утром в постели, по дороге на завод, на работе, возвращаясь с неё, за едой, дома у телевизора.

Вид у Кирюши немного странноватый, словно с картин Рене Магритт. Брюки на нём сидят непонятно как, мало того, что они в сплошных заломах, и никогда не гладились, они настолько коротки, что при каждом шаге виднелись его полосатые красно-зелёные носки, которые он купил года два назад в огромном количестве и носил только их. Пиджак мешком висел на его худых плечах, как на вешалке, под которым он носил цветастую рубашку с протёртым воротничком, застёгнутым всегда на последнюю пуговицу. Довершал весь этот ходячий сюрреализм, голова с выпуклым лоб-бровями как у питекантропа. И всё таки он был очень трогательный малый. Ранимо- впечатлительный, он вызывал умиление у окружающих, его способность тронуть за душу вызывала даже у самых суровых женщин, чувство взволнованности, и они старались быть с ним поласковее. Если он рассказывал за столом в компании грустную историю, то у него это так интересно получалось, что дамы начинали тайком смахивать слезинки с глаз, а мужики постоянно покашливали от волнения в кулачок. Он жил в однокомнатной квартире, один, убеждённым холостяком и никто из женщин никогда не задерживался у него больше месяца. Стоило только ему, сесть на любимый конёк и начать начать мечтать, как дамы в ужасе покидали его. Мне иногда казалось, что делает он это специально, чтобы избавиться от них

— А давай помечтаем — говорил он своей очередной толстушке, сидя на диване после обеда

— Давай, только о чём

— Ах, какая разница, да о чём угодно, это так приятно, право, но стоит только твоим грёзам исполнится, как пропадает все удовольствие мечтать. Вот поэтому ты всегда вне проигрыша; исполнилось твоё желание — хорошо, не получилось, ещё лучше, ты продолжаешь мечтать, ведь это так славно. — махнув руками над головой, словно пытался скинуть с себя невидимые оковы мешающие уму унестись в сладкие грёзы.

Однажды утром, неловко опохмелившись от сладких грёз, горькой реальностью повседневной жизни, он вдруг перестал строить воздушные замки и задумался.

Жизнь проходит зря, скоро сорок лет, а у него ни кола ни двора и некому будет подать, стакан воды в последний день — крепко задумался он.

От этого он стал серьёзным и угрюмым. А потом он встретил Катю и перестал мечтать. Не то чтобы он совсем отказался мечтать, а просто Катю он захотел больше, чем своё необузданное воображение. Начал много работать, появились первые планы на будущее, собрал немного денег, решил наконец жениться. Брак для него не был необходимостью, но просто очень захотелось женской ласки и постоянной. Ещё вчера он себе представить не мог, что такое с ним может случится, а тут вдруг, раз и произошло.

Жена ему попалась, добрая но страшно ревнивая, приходилось постоянно доказывать, что кроме неё у него никого не было в жизни.

Вскоре купил подержанную машину, которая постоянно портилась. Чтобы не тратить деньги на ремонт, он ее сам починял, менял тормозные колодки, задние амортизаторы, даже пожелтевшие от времени фары, умудрился так отполировать, что они блестели как новенькие.

Где-то в глубине души, ему по-прежнему хотелось мечтать, но он решил отказаться от любимого занятия, чтобы стать таким как все. И после насилия над самим собой, он понял, что может жить не мечтая. Раньше он представить себе не мог, что так легко можно сжечь архивы памяти, в каждодневной работе и заботах.

Характер жены не менялся, дети выросли, работа начала надоедать и он замечтал. Как-то незаметно для себя и окружающих, стал уединятся от всех и мечтать. А так как