Бывшая - Диана Королева Страница 3

Я кивнула и мы, взявшись за руки, побрели в сторону парка. Гуляя, мы обе понимали, как нам хорошо вместе.

А потом, отойдя в сторону, Софа сказала:

– Макс уехал… К Инне… в Питер… – она очень любила брата. Он был ее личным божеством, помощником. – Навсегда… – Софа всхлипнула. – Как же я рада, что хотя бы ты со мной!

Мне вдруг захотелось, чтобы она могла доверять мне. Быть надежной для нее.

– Я никогда тебя не брошу, – прошептала я.

Она вздрогнула. Я чувствовала её напряжение, как будто мои объятия причиняли ей боль, но всё равно не разжимала рук. Думала, что сейчас Софа начнёт разубеждать меня и отговаривать. Скажет, что мы не можем ничего обещать, что я ещё слишком юна, чтобы такое утверждать, что завтра всё может измениться. Но она не стала. Молча обнимая меня, лишь беззвучно плакала. А я уже ничего не боялась, потому что была уверена в своих словах.

– Никогда не бросишь? – переспросила она вдруг чуть хрипловатым шёпотом.

– Никогда.

– Тогда скажи это ещё раз, – она всхлипнула, и сердце моё затрепетало, но я только крепче прижала её к себе со словами:

– Я никогда тебя не брошу. Никогда и ни за что. Я всегда буду с тобой.

И так получилось, что в тот миг я вдруг поверила в эти два слова, которые раньше были для меня пустым звуком. «Всегда» и «Никогда». Поверила.

– Ещё, – Софа плакала. Моя сильная и независимая Софа. Плакала.

– Никогда не брошу, никогда-никогда, – повторяла я, глотая слёзы, потому что плакать мне нельзя было.

Так я повторяла, пока она не успокоилась и не расслабилась в моих объятьях. А потом мы молчали, и мне казалось, что в тот момент мы были друг другу ближе, чем кто бы то ни было во всем мире.

Я стояла там, прильнув к ней, и думала о том, как бы здорово было вот так засыпать и просыпаться вместе. И это были самые невинные и чистые мысли. Просто просыпаться и чувствовать её сонное тепло. Мне казалось, что прекраснее этого невозможно ничего придумать.

Вдруг Софа потянулась ко мне и, прежде чем я успела что-либо подумать, поцеловала меня, сначала совсем робко, почти невесомо, давая мне время, а потом я сама потянулась к ней.

Люблю. Как же я люблю тебя. Вдох, выдох, и воздуха совсем не хватает, но остановиться тоже невозможно. Люблю. Люблю. Люблю. В каждом стуке сердца, твоём и моём. Люблю. Люблю…

«Ох, нет… Я же умру, если это продолжится». Но прежде, чем я успела умереть, Софа остановилась, а эта мысль так и застыла где-то на грани сознания. А я, тяжело дыша, вздрагивая и всхлипывая, обнимала ее, уткнувшись носом ей в шею. Люблю.

– Да ты еле на ногах держишься, – она улыбнулась, прижав меня к себе.

– Ещё бы… – всхлипнула я. – Это, между прочим… между прочим, мой первый поцелуй был! Предупреждать надо! Я же испугалась до смерти!

– Я знаю, – лёгкий смешок и шёпот в самое ухо. – Но если бы я предупредила, ты испугалась бы ещё больше.

В её объятиях я постепенно согревалась и успокаивалась, и если и было на свете абсолютное счастье, то оно было прямо здесь и сейчас, в этот самый момент. Люблю.

– А если бы нас кто-нибудь увидел? – пробормотала я. – Представляешь, что было бы?

– Неприятности. Извини, я об этом, как всегда, не подумала. Слишком увлеклась… тобой.

Но вечерний ветер был всё же холодней. Мы простояли, обнявшись, очень долго, и почувствовав в очередной раз мою неуёмную дрожь, Софа сказала:

– Даже в гости не позвала. А ты совсем замёрзла. Зайдёшь на чай?

По моей щеке пробежала слеза. Софа. Сейчас ее имя казалось чужим, хотя когда-то было самым-самым родным и лучшим.

«Что бы я сделала, если бы увидела ее сейчас?» – эта мысль беспокоила меня лишь изредка, но всегда навевала печаль.

Оставив страдания по прошлому, я пошла в сторону родительского дома, по пути заскочив в кондитерскую. Выйдя с коробкой любимых пирожных моей мамы, я увидела ее. Просто будто что-то отдаленно знакомое, как дежавю, на чем мой взгляд невольно задержался.

Мне показалось, что я смотрю в глаза самой себе пять лет назад. В ее глазах – бесконечное отражение преломляющихся образов меня прошлой.

– Даш, – выдохнула она, и сердце мое вздрогнуло, словно сухой лист на ветру, и упало.

Софа нисколько не изменилась, и все эти когда-то любимые черты создавали иллюзию встречи с призраком. А потом, опустив взгляд я увидела, что она держит за руку девочку лет двух-трех в смешной шапочке с ушками. Девочка с любопытством смотрела на меня, а я в каком-то ужасе и смятении находила в ее маленьком личике Сонины черты.

– Твоя дочка?

– Да, Юлечка, – ответила она как-то рассеяно.

Я смотрела, как малышка сжимает своей крохотной ладошкой в полосатой перчатке Сонины пальцы, и не могла поверить. «Вот этого ребенка родила моя Софа» – думала я, как-то отстраненно. Это ребенок Софы. Она родила. И, поежившись под внимательным и любопытным взглядом, я поняла, что боюсь этой девочки. Мне не хотелось, чтобы она смотрела на меня.

– Как ты? – спросила Софа, и голос ее показался мне взволнованным, а ее рука в черной перчатке быстрым элегантным движением смахнула пряди волос, упавших на лицо. – Как вообще живешь?

– Живу, как видишь.

Она улыбнулась, улыбка ее вышла усталой, и только теперь я смогла понять, что в ней изменилось. Нет, ее прекрасная внешность осталась прежней, но исчез в ней какой-то веселый, живой огонек. И вместе с тем исчезла ее деланность, наигранность, теперь она казалась мне более настоящей, не скрывала настоящую себя. И я была рада за нее.

– Отец болен, – сказала она. – Поэтому я приехала.

– Серьезно?

– Да. Мы поживем здесь пока…

– А ты сама-то как? – перебила я ее.

– Потихоньку…

«Потихоньку» – эхом отозвалось в голове, и я подумала: «И это говорит Софа?» Софа говорит «потихоньку» и опускает глаза? Наверное, мир слетел со своей оси, а я и не заметила.

– У тебя кто-то есть? – спросила я.

– Да… Андрей… одногруппник мой… бывший, – отозвалась она тихо.

– Не обижает тебя?

Она улыбнулась как-то по-своему: горькой и холодной улыбкой, которая меня так привлекала.

– Ты же знаешь, я не позволю себя обидеть.

И что-то сразу промелькнуло в ее бледном лице, в поджатых ярких губах, в бархатном голосе прежней Софы. Но оно исчезло так же быстро и, кажется, бесследно.

– Да, – вздохнула я. – Не позволишь.

– А как у тебя? – Спросила она, обратив на меня пристальный