Личная жизнь Антона Романова - Анастасия Сидорчук Страница 3

– Маш, я не отбила. Не отбила – а отбрила! Чувствуешь разницу? Маша, я волнуюсь! Он странный, этот Стас. Мутный. Он и тогда уже был мутный. Маша, ну я же беспокоюсь за тебя… Ты… Ты – доверчивая такая! А в жизни…. В жизни все не так, понимаешь, как в книжках. Ты влюбилась, а такие, как Стасик – поматросят и бросят.

– Не поматросят! И не бросят! Я ночевала у него. И, знаешь – ничего не было! – Маша покраснела, потому что это было на грани правды и лжи. – Я даже хотела…. Но, когда он узнал, что у меня еще никого не было.… Он сказал, что это ответственный шаг и не надо торопиться.

А ближе к майским праздникам Стас предложил съездить на выходных на природу.

– Надоело в городе сидеть, понимаешь? – пожаловался он Маше. – Работа, работа. Надоела эта суета. А, Маш, поедем?

– Поедем, – кивнула Маша, улыбаясь. – На дачу к нам можно. Мы не были еще там в этом году. С Лизой как раз собирались съездить на майских праздниках…

– Ну и отлично! Бери с собой Лизу.

– Да? – Маша обеспокоенно посмотрела на него. – То есть – да, конечно…

Блин, ну зачем она упомянула Лизу! А если все повторится снова?

– Да не волнуйся ты так, – засмеялся Стас, заметив ее волнение. – Я теперь ни на одну женщину в мире не посмотрю, кроме тебя. А тебя всю жизнь на руках носить буду!

И все же на душе у Маши стало тревожно. А вдруг он опять выберет Лизу?

29 апреля. Пятница.

Решено было не дожидаться субботы, а ехать в пятницу, сразу после работы.

Погода всю неделю была очень теплой. Ярко светило солнце, а на улице образовалась слякоть из луж и грязи.

Но в пятницу, как назло, вдруг резко похолодало. Подул пронзительный северный ветер. Лужи к вечеру покрылись ледяной коркой, и ботинки Маши то и дело скользили по этому льду.

И Маша, и Лиза после работы забежали домой – переодеться в теплое. И вместе отправились на семичасовую электричку – благо железнодорожная станция находилась недалеко от их дома.

И примерно в половине девятого они уже шли по их дачному поселку к своей даче.

Стас должен был подъехать чуть позже – его машина неожиданно сломалась. Он повез ее в ремонт, а сам пообещал подъехать попозже – также, на электричке.

– Жмот, – всю дорогу возмущалась Лиза. – Нормальный мужик бы денег на такси дал. Да все вместе бы и поехали на такси.

– Лиза, перестань… – успокаивала ее Маша.

– О, блаженная ты Маша, – вздыхала Лиза и театрально возводила руки к небу. Вернее, возводила только одну руку – во второй была сумка с их вещами, а в руках у Маши – большой пластиковый пакет с продуктами. – Как же ты жить будешь? Сама же этого Стасика на шею посадишь, сама же тащить будешь всю жизнь, и плакать при этом. Слышишь, блаженная Маша! Не вздумай мне потом в жилетку плакать!

Лиза говорила так, будто лет сорок проработала в театре на драматических ролях. Поэтому Маша, слушая ее монолог, лишь смеялась:

– Не буду, не буду…

– И раз уж ты не слушаешь умудренную жизненным опытом женщину… («Это она про себя», – смеясь в душе, поскольку Лиза была старше Маши всего на два года, и, стало быть, ей было всего двадцать шесть – подумала Маша). Раз уж ты меня не слушаешь, то хотя бы будь с этим Стасиком построже. А то – знаю я тебя! Вот приедет сейчас, думает, шашлычки готовые будет сразу кушать…. А мы ему дадим веник в зубы – пускай убирается. Печку топит, посуду пусть перемоет. А там, может быть, и покормим.… Ну чего ты смеешься, Маша! Я серьезно тебе говорю! А завтра он будет забор чинить, а потом…

Лиза уже и сама лопалась от смеха, хватаясь свободной рукой за живот.

– А потом, Маша, мы заставим его вскапывать землю под картошку. И не беда, что земля еще мерзлая, и об нее лопату сломать можно. В общем – не переживай, Мария, воспитаем тебе мужика! А то сама ты, я чувствую…

Лиза остановилась возле забора и начала открывать калитку.

– Осторожно, – предупредила она Машу, – там внутри прямо возле калитки лужа замерзшая. Не поскользнись. Говорила же тебе – не покупай эти ботинки, они скользкие…

Лиза уже прошла внутрь, подошла к двери дачи, и стала искать ключ в сумочке, которая висела у нее на плече.

А Маша, разумеется, поскользнулась. Она упала на землю, больно ударив руку о лед. Пакет с продуктами выпал тут же, из него посыпались мандарины. Из руки текла кровь. И на мандаринах, которые Маша, нагнувшись, начала собирать, тоже оставались следы крови.

И тут она услышала пронзительный Лизин крик.

– Беги!!!

Маша подняла голову, и вновь услышала:

– Беги, Маша!!!

И тут же за ее спиной выросла тень, которая больно схватила ее. Через секунду что-то укололо ее сквозь куртку. Маша сама не понимала, как ей удалось вырваться.

Страх воздействовал на нее так, что она сначала действовала, и только потом думала. И лишь благодаря этому она вырвалась из рук, схвативших ее, и побежала.

«А как же Лиза, – думала она. – Я бросила Лизу!».

И все же она бежала – удивительно быстро. Поворачивая сначала за одну дачу, потом – за другую, за третью.

Она слышала шаги, мчавшиеся за ней. Ледяной воздух обжигал ей горло. В висках противно стучало, а глаза – несмотря на бег – закрывались сами собой.

«Беги, Маша!!!», – звучал у нее в голове пронзительный Лизин крик. И она бежала!

В глазах ее периодически стало темнеть, и ощущение было – что земля проваливается у нее из-под ног. А может она проваливалась на самом деле: ботинки Маши то и дело скользили по замерзшим тут и там лужам.

И вновь она упала. Лужа на этот раз была огромной, натекшей, видимо, с одной из дач, где чинили водопровод, и Маша упала в нее плашмя, опять содрав кожу и на руках, и на лице, к тому же вся куртка (и, кажется, кофта тоже) была теперь в ледяной грязной воде.

На улице было уже довольно темно. Людей не было – очевидно, дачники начнут приезжать сюда либо завтра – в субботу, либо и того позже.

«Беги, Маша!!!».

Но сил бежать у нее уже не было. Дыхание сводило. Голова неимоверно кружилась.