Энджел Фогг - Превратности любви Страница 3

Сколько времени понадобилось, чтобы прийти в себя, Линн не представляла. Но как только самообладание вернулось к ней, она высвободилась из его объятий и глухо молвила:

– Извини.

– За что извинить, дорогая? – Димитр насмешливо поднял брови. – За то, что ты на минутку сложила оружие и соблаговолила принять от меня жест сочувствия?

– Я вовсе не….

– Ты боишься проявлять чувства в моем присутствии?

Она покачала головой и промолчала, предпочитая скрывать, что защитная оболочка ее души действительно треснула. Линн невидящим взглядом смотрела в окно, вспоминая, что прежде дорожила самым незначительным знаком внимания со стороны Димитра. А он всегда был с нею снисходительно ласковым, но непременно держал «братскую» дистанцию. Если бы не тот вечер после ее совершеннолетия…

Линн даже прикрыла глаза, желая отодвинуть безжалостные воспоминания.

Пейж устроила тогда для дочери дивный праздник, с массой гостей. Линн завалили подарками, утопили в восхищенном внимании. Но самым дорогим гостем, разумеется, был Димитр. Линн надеялась, что теперь-то он признает в ней женщину. Раскрасневшись от шампанского, она порхала по дому, флиртовала со всеми мужчинами, хохотала, танцевала до упаду… Все были очарованы ею. Когда все гости разошлись и Пейж поднялась в свою комнату, Линн включила музыку и нахально пригласила Димитра на белый танец. Разгоряченная своей смелостью, она всем телом прижалась к нему, сомкнув руки у него на шее. Приподняв лицо, она улыбнулась с чарующей откровенностью и игриво укорила его за то, что он позабыл поздравить ее… поцелуем.

Все началось с этого безобидного флирта, но быстро и незаметно для обоих переросло в настоящую чувственную игру. Линн уже не думала сдерживаться, она летела в бездну плотской стихии, не подозревая, к чему это приведет. Девушка забыла обо всем на свете, она горела и таяла, как вдруг была выдернута из сладостной пелены резким движением мужских рук… Слова Димитра хлестнули ее по сердцу, она рванулась вверх по лестнице, вбежала в свою спальню, где рыдала до самого утра.

На следующий день он улетел в Сидней, а Линн начала убеждать мать, что пора предоставить дочери самостоятельность. Так или иначе, но Пейж сдалась. Решено было остановиться на курортном городке Голдкост – там и обосновалась Линн.

Пейж часто приезжала; не забывала родной дом и Линн, тщательно подгадывая, чтобы визиты ее приходились на время отъездов Димитра, хотя совсем избежать общения с ним не могла. Временами появляясь на побережье, он всегда звонил, настойчиво приглашал ее поужинать или сходить с ним на концерт. И все с видом братского покровительства. Линн принимала Димитра холодно, не отказывая в гостеприимстве, – она не хотела, чтобы он тешил свою гордость и думал, будто она смущается и находится во власти его чар.

– Пейж – редкая женщина. Самый настоящий бриллиант. Она завоевала сердце моего отца, сумела стать мне настоящим другом, обогатила наши отношения с Янисом. Не всякой семье так везет. К тому же она преподнесла нам сюрприз – я говорю о тебе, – не торопясь, произнес Димитр. – Ее захлестнул гнев, угрожая прорваться потоком негодующих слов. Но стоило Линн открыть рот, как выяснилось, что сказать ей нечего.

– Ты… ты… негодяй, – чуть слышно выдавила она. Обвинение было грубым и несправедливым, но Линн плевала на это.

В машине повисло глухое молчание. Обоюдное раздражение стало почти осязаемым. Линн зажмурилась: она не могла вынести взгляда потемневших мужских глаз.

Включив зажигание, Димитр резко нажал на газ. «Ягуар» рванулся с места. На повороте истошно завизжали по асфальту шины. Скорость была предельно допустимой. Девушка открыла глаза, но смотрела в сторону. Через несколько минут показались знакомые ей очертания изящного особняка, наводившие на мысли о знаменитом и элегантном Лазурном Береге.

Но это была Австралия, их родной дом. Тем большее впечатление он производил – своими размерами, изысканностью стиля, окружавшим парком, где был и бассейн, и корт, и сад, и беседки…

Два жилых этажа, пять спален (все с ванной), терраса, галерея, роскошная гостиная, библиотека, лестницы и переходы. С детства знакомый дом! Несмотря на внешнюю суровость и замкнутость, Янис был доброжелательным и щедрым человеком, – у них часто бывали гости, в доме часто устраивались праздники.

Линн вышла из машины и через массивные двери проследовала за Димитром в холл с мраморным полом, хрустальными светильниками. Они поднимались по широкой лестнице красного дерева.

Десять лет провела Линн в этих стенах, но так и не переставала восхищаться тем, что вокруг видела. Красный мрамор – и красное дерево, кремовый мрамор – и черное дерево, шелковые китайские панно на стенах, персидские ковры, потрясающая коллекция живописи, антикварная мебель времен Людовика XVI – во всем чувствовался вкус Пейж. Ее усилия и богатство Яниса сделали этот дом настоящим дворцом.

И вдруг Линн вздрогнула от внезапной мысли: с уходом Пейж особняк переходит в законное владение Димитра Костакидаса, что означает только одно – для Линн дом перестанет существовать. Она не захочет бывать здесь одновременно с женщиной, которая однажды станет супругой Костакидаса и законной хозяйкой этой красоты. Отношения Линн со знатным семейством постепенно сойдут на нет – вначале будут редкие телефонные звонки, открыточки на Пасху и к Рождеству… Потом и этого не станет, время поглотит все.

– Линн, как мы рады тебе, девочка!

Элени Такис, старая экономка, повар и вообще человек номер один, вместе со своим мужем Джорджем служили Костакидасам с незапамятных времен.

– Элени, дорогая! – обрадовалась Линн.

Женщины обнялись.

– Джордж поднимет вещи в твою комнату. – Элени говорила с заметным акцентом, но грамотно. – А ланч будет через полчаса.

– Не беспокойся, Элени, я не голодна, – успокоила ее Линн, чувствуя, что не сможет и ложки проглотить.

– Вот еще! – фыркнула экономка, оглядывая девушку. – Ты и так исхудала. Тебе это совсем не идет.

– Если я буду питаться по твоим правилам, то меня засмеют на нашем побережье.

– Разве ты туда возвращаешься? – простодушно удивилась пожилая женщина.

– Элени, какие новости для меня? – вмешался Димитр, и Линн уловила непонятное беспокойство в его голосе.

– Звонил ваш помощник. По факсу пришли сообщения.

Экономка ушла, и Линн с настороженным удивлением посмотрела на Димитра.

– Пейж предложила, чтобы я временно перебрался сюда, – пронизывая Линн взглядом, объяснил он. – Она не хочет, чтобы ты сейчас оставалась одна.

У нее тоскливо екнуло сердце при мысли о том, что придется жить в непосредственной близости с человеком, рядом с которым ей и дышать было трудно. Она судорожно вздохнула и постаралась, чтобы голос ее звучал как можно естественнее.