На грани возможного - Лия Янурова Страница 3

Я знаю, что у нас разный темперамент. В ссорах он ведет себя слишком невозмутимо, даже голос не повышает; я же могу закричать или после разгоряченного спора бахнуть рукой по чему-нибудь близлежащему, лишь бы выпустить пар. Зато я поплачу и успокоюсь, а Ник продолжит дуться, и обида будет съедать его, даже если он этого не покажет. Но мы как-то уживаемся. Говорим друг с другом словами через рот, по возможности выражаем наши чувства и мысли, не закатываем истерик и не строим ожидания, известные только нам самим.

Я знаю, что Ник любит тюльпаны (розовые больше всего), фотографировать меня (особенно в моменте, чтобы я не позировала с наигранной улыбкой, и эмоции получались настоящие), мой манговый шампунь, потому что с ним мои волосы вкусно пахнут, настольные игры, в которых можно крупно подставить своего соперника (мы часто за ними собираемся, поэтому для накала страстей стали играть на желания: кто помоет посуду, кто кому сделает массаж, кто напишет какую-нибудь ерунду в соцсети или выполнит любую прихоть партнера в постели и так далее) и кофе с каплей нежирных сливок и одной ложкой сахара.

Именно этот кофе я и готовлю ему прямо сейчас, на третье утро после его переезда в мою квартиру. У нас еще много коробок, которые предстоит разобрать, но и это меня не тяготит: наоборот, во мне кипит смесь предвкушения и трепетного ожидания. Что же будет дальше?

Пока Ник на работе, я разбираю и раскладываю кое-что из его вещей. Нахожу домашнюю футболку, не удерживаюсь и утыкаюсь в нее носом. Вдыхаю его запах, уже ставший таким родным, потом фотографирую футболку и отправляю Нику со словами «все еще пахнет тобой!». В ответ Ник присылает сердечки и пишет «ну ты и чудик. я скоро приеду, не сходи без меня с ума!».

ГОД СПУСТЯ

Раньше меня напугал бы темп, с каким развиваются наши отношения. Но зачем страшиться того, что идет само, естественным путем?

Почти от всех знакомых в долгосрочных отношениях я слышала одно и то же: «быт убивает романтику», «готовьтесь к кризису в отношениях», «не торопитесь съезжаться». Не знаю, о чем они. У нас все нормально. Признаюсь, порой кто-то забудет помыть за собой посуду или после нервного дня на работе сорвется на ближнем, иногда кого-то навещает мысль, что вклад в домашние дела неравномерен, но все обсуждаемо.

Я познакомилась с его друзьями, он — с моими. Его семья живет на юге страны, я со своими родителями не общаюсь; так и получилось, что с его семьей я еще не виделась. Со своей я его знакомить и не собираюсь. Не знаю, когда в последний раз переписывалась с отцом или матерью.

Мы пришли к выводу, что вдвоем нам комфортнее всего. Зачем нам чужие в отношениях? Хотя Ким, кажется, немного обижается на то, что я вижусь с ней в лучшем случае раз в несколько месяцев, и инициатором всегда выступает она. Если она настоящая подруга, то должна меня понять. Хотя куда ей? Самые серьезные ее отношения длились четыре месяца.

Сегодня намечается небольшое празднование — нашим отношениям год! Ник сказал, чтобы на вечер я ничего не планировала и после сокращенного рабочего дня сразу шла домой. По пути в квартиру я размышляю, будет ли время переодеться во что-нибудь более симпатичное — все-таки есть повод, и хочется праздничного настроения.

Ник встречает меня с очень таинственным выражением лица. Во время наших отношений он начал отращивать щетину, и мне кажется, ему это очень идет. С его светлыми волосами и голубыми глазами он стал напоминать норвежского викинга, только ухоженного и опрятного. Сегодня он в своем лучшем костюме темно-синего цвета.

— Привет, дорогая, — он чмокает меня в щеку и тут же разворачивает меня спиной к кухне и лицом к коридору, по которому можно пройти в нашу спальню. — Я безумно тебя люблю и обязательно восполню нехватку поцелуев позже, но пока что тебе придется дождаться моего сигнала в спальне.

Я драматично ахаю и хватаюсь за сердце, параллельно сбрасывая ботинки на платформе.

— Милый, ты же знаешь, что от нехватки поцелуев у меня кружится голова и болит живот, — жалуюсь я, театрально надув губки. — Может, лучше сразу начнем в спальне?

С кухни доносятся вкусные запахи, на которые мой живот отвечает урчанием. Ник усмехается (и получается это у него крайне очаровательно) и, тактично придерживая меня за спину, ведет меня дальше по коридору. Я сдаюсь и послушно иду к спальне.

— Нет, там мы продолжим.

— Ты заказал доставку? — пытаюсь выпытать я, замедляя шаг. — А к чему загадочность?

Краем глаза примечаю, что руки у него мокрые (как если бы он в спешке их помыл и не вытер полотенцем), а вид немного взъерошенный, как после пробежки. В голову закрадываются подозрения.

Ник молчит: знает, что я пытаюсь развести его на ответ, чтобы оттуда делать выводы.

— Ни-ик?

— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, — чинно говорит он.

Мы останавливаемся у спальни. Я беру мужчину за руки и заглядываю ему в глаза, но он моим чарам не поддается и стоит с до того невозмутимым лицом, что меня пробирает смех; только тогда его губы растягиваются в теплой улыбке. Он притягивает меня к себе и целует. Я обвиваю руками его шею.

Ник отстраняется, вызвав у меня недовольный стон.

— Я тебя позову.

Не успеваю возразить, как он разворачивается и быстро уходит. Вот дьявол. Соблазнил, помутил мой разум и сбежал.

Я заваливаюсь в спальню и закрываю за собой дверь. Надо достать подарок Нику: альбом с общими фотографиями, украшенный нашими цитатами и симпатичными стикерами — банально, конечно, но получилось очень романтично, и пиджак, сшитый на заказ — с его должностью это вещь необходимая, как и подобранные мною запонки в цвет.

Не успеваю пройти к своей прикроватной тумбочке, где среди всякой мелочи на нижней полке лежат припасенные подарки, как замечаю большую белую коробку с бантом на кровати. Подхожу и тяну за шелковую ленту.

Когда я захожу на кухню, смежную с обеденной комнатой, не сразу становится понятно, кто поражен больше: Ник, который раскрыл рот при виде меня в блестящем черном платье, которое он же мне и подарил и положил на кровать, или я, которая выпучила глаза при виде ужина на столе. Запеченная буженина,