Мишель Дуглас - Праздник в сказочной стране Страница 3

На пальмах блестела мишура! А фигурки на лужайке… мать честная, это были деревянные, выкрашенные в невероятно яркие цвета рождественские персонажи! Вот все олени Санты, а вот — и сам Санта, так и лопается от счастья. С потолка веранды свисали золотые и серебряные снежинки, красные и зеленые звездочки, а мишура вообще обвивала все, что только можно.

Ее затрясло. Рождество. Конечно, она понимала, что сделать вид, будто его совсем не бывает, не удастся — ведь у Кейда дети. Но она думала, что здесь, в жаркой стране, оно не будет уж таким… разнузданным! Чуть-чуть Рождества она бы могла вынести, но такого буйства радости… ох, нет! Сердце болезненно сжалось.

Машина остановилась у дорожки, по обеим сторонам которой возвышались два гигантских «леденца». Как догадалась Николь, вечером они будут светиться. Дорожка вела к крыльцу веранды и, собственно, к входу в дом. Входная дверь была сработана на совесть, раз уж она не рухнула под тяжестью висевшего на ней грандиозного рождественского венка. А на крыше веранды восседали два толстых деревянных ангела и трубили в свои рожки, неизвестно чему радуясь.

Николь вовремя стиснула зубы, потому что нечто несдержанное, нестрогое и неделовое так и рвалось с языка. Она обхватила себя и молча глядела на все это рождественское бесчинство, то и дело моргая, так как мишура искрилась на солнце. Ох, как больно ей было видеть столь живое напоминание о несостоявшейся свадьбе, которую она планировала как раз под Рождество! И все рассыпалось, оставив после себя лишь пустоту…

Шла первая неделя декабря. Она взяла месяц отпуска у себя на работе в школе. Плюс четыре недели каникул. Рождество и приготовления к свадьбе так прочно переплелись для нее в одно, что ей необходимо было как можно дальше убежать ото всех этих венков и оленей. И что же? Какая жестокая шутка! Какое изощренное издевательство!

— Держу пари, мы вас застали врасплох, — усмехнулся наблюдавший за ней Кейд.

Но она так и не смогла раскрыть рта — ни возразить, ни согласиться, ни отшутиться.

— Как вам?

Да отвратительно. Но правда ему не понравится. Не грубить же человеку, который вроде как берет тебя на работу. К тому же это было бы совсем не похоже на «сдержанное, строгое, деловое» поведение — вот так взять и охаять чужую радость. Что бы такого сказать поизящнее, чтобы прозвучало не обидно?

Николь повернулась к нему — и поняла, что зря старается. Судя по всему, он прекрасно прочел истинные чувства на ее лице. Глаза его сузились. И хотя она и раньше не отрицала, что парень он крепкий, но теперь ей показалось, что выглядит мистер Хиндмарш несколько угрожающе. Светски улыбнуться у нее сейчас не получится, да и не стоит, пожалуй…

— Я думала, что оставила все это в городе, — честно созналась она.

— Так вот от чего вы бежали. — Его губы затвердели.

— Ни от чего я не бежала!

Он откинулся назад, но его глаза неотступно следили за ней. Как странно видеть такие синие глаза на таком загорелом лице. Николь казалось, что сердце бьется у нее где-то в горле.

— Я привез генератор, чтобы подключить все это хозяйство. Мы засветим гирлянды по всему дому и в саду — на неделю, а то и две.

Да уж, поместье будет выглядеть словно мультяшный замок. Или разукрашенный свадебный торт… Ей уже было нечем дышать.

— В этом году Рождество у нас будет на широкую ногу, мисс Мак-Гиллрой. А если для вас это проблема, то еще не поздно. Я вызову Джерри, и он доставит вас обратно.

Ага, и она окажется посреди все той же блескучей, фальшивой рождественской дребедени — только в Мельбурне. Нет уж, спасибо! Она сможет состроить веселую физиономию и пережить Рождество здесь. Здесь ведь люди ничего не знают про ее кошмар. Они не будут шушукаться, они не станут утешать. Жалость ее уже почти убила…

— Я думала, что… мы договорились насчет имен, Кейд.

Очень медленно напряжение стало отпускать его.

Она отвернулась и снова оглядела все это рождественское буйство.

— Моя мама назвала бы это верхом слащавости.

Он не возразил, и ей полегчало. И вдруг…

— Передадите это Элле и Холли — и я вас придушу.

Она не поверила своим ушам. Но все же парировала свысока:

— Я няня, а не злая ведьма!

— Просто хотел напомнить, чтобы вы оставались в образе.

Она задумалась, нахмурившись.

— А ведь вы тоже не показались мне большим любителем Санты, Кейд.

Это правда. Зрелый, сдержанный — да. Веселый? Беззаботный? Жизнерадостный? Она покачала головой. Но, в конце концов, он же отец, одинокий отец, и для него важнее всего, чтобы его дочери были счастливы.

— Я никогда не испорчу Рождество детям, — заверила она его.

Он вновь оглядел ее и, наконец, сказал, кивнув:

— Я рад, что мы это уладили.

Он по-прежнему не казался ей этаким маленьким помощником Санты, но теперь она не сомневалась, что он — преданный отец. Ее это тронуло, и… и ей не понравилось, что ее это тронуло!

— Когда я смогу увидеть Эллу и Холли? — заставила себя Николь вернуться к реальности.

Кейд все еще смотрел на нее задумчиво, затем махнул в сторону бокового окошка:

— Я бы сказал, прямо сейчас.

Николь обернулась и… влюбилась!

У четырехлетней Эллы и полуторагодовалой Холли были самые улыбчивые и забавные мордашки на свете. Девчонки вприпрыжку бежали к машине.

На них были одинаковые красно-зеленые сарафанчики.

Бог мой! Такого она не ожидала, когда расписывала себе свои планы — оставаться сдержанной и так далее. Она выскочила из машины, сама разулыбавшись совершенно не строго и не по-деловому. «Ладно, дети не считаются», — быстренько сделала она поправку в своих установках. Дети ведь не умеют притворяться и предавать. И уводить чужих женихов.

Кейд внимательно наблюдал, как Николь знакомится с девочками. За две с половиной секунды она завоевала их сердца. Но он не поставил ей этого в заслугу — задача была не сложна. Холли и Элла доверчивы. Они бы с таким же восторгом отнеслись к появлению, например, Джерри-пилота, приди отцу в голову идея притащить его им в няньки. Кейду стало горько — малышкам нужна мать. Мать, а не няня. И, сколько ни развешивай мишуры на деревьях, как ни заваливай их подарками — этой потери не восполнишь. Он сжал кулаки. А все-таки подарить им самое замечательное Рождество в его силах!

Он вышел из машины и услышал, как Элла спрашивает:

— А можно, я буду называть тебя Никки?

Николь покачала головой:

— Вот уж нет! Все друзья меня зовут Ник!

Элла захлопала в ладоши, но Кейд заметил, что при упоминании о друзьях тень легла на лицо Николь. И ему вдруг захотелось прогнать эту тень. Он сам не знал почему. В Николь не было ничего этакого. Среднего роста, среднего веса — может, чуть пухлее, чем принято модой. Когда она вышла из самолета и стала оглядываться вокруг, а улыбка заиграла на ее губах, Кейд был очень доволен. Потом стал еще более доволен, когда пожал ее руку. А потом она вдруг стала колкой и неприятной — он так и не разгадал почему. Он старался ничем ее не напугать. Кейд понимал, что человек его сложения вполне может напугать девушку, оказавшуюся с ним наедине где-то в глуши. Но еще он понимал, что она совершенно точно не хочет быть отправленной назад.