Джессика Стил - Обнаженная для любимого Страница 3

— Что скажешь? — с нетерпением спросила Элеонор Ферфакс.

— Мам, это замечательно! — щедро похвалила Ромилли и подошла поближе, вглядываясь в работу.

— Ну, еще не так, чтобы замечательно, но считаю, что этот пейзаж достоин тщательной доработки, чем я и намерена заняться в ближайшие дни, — скромно проговорила художница. — Мне кажется, я утратила что-то важное за время бездействия, — грустно произнесла женщина после недолгой паузы. — Мне не по себе, — призналась она еще чуть погодя.

Ромилли внимательно посмотрела на Элеонор.

— Нет, дело вовсе не в твоем отце, — предвосхитила художница вопрос дочери. — Не думаю, что он посмеет сунуться к нам, во всяком случае, в ближайшее время.

— Тогда что тебя тревожит, мама?

— Я рисовала, но чувствовала себя очень неуютно. Для этого было достаточно причин, я вообще больше не чувствую себя уверенной за мольбертом. Но я также ощущала некое внешнее влияние, — как всегда путано, объяснялась ее мнительная мама. — Я посмотрела вокруг, поскольку мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. И увидела Льюиса Селби.

— Кто это? — насторожилась Ромилли.

— Ты его не знаешь. Мне тоже было известно лишь его имя. Он кузен Сары Дэниэлс.

Сара Дэниэлс — соседка Ферфаксов. Ромилли кивнула, уразумев начало объяснения.

— В детские годы Льюис часто здесь гостил. В последний раз я видела его двадцатилетним. Сама я тогда была пяти-шести лет. Я часто перебегала на их часть сада, когда слышала, как веселится соседская молодежь, и тайком наблюдала за ними. Несколько раз Льюис отлавливал меня и возвращал родителям, потому что те очень волновались, когда я исчезала.

— Ты помнишь это или тебе рассказывали?

— Представь, помню, и даже очень ярко, — заверила ее Элеонор. — Он был милым юношей. Это я тоже отлично помню. А потом он исчез… — с сожалением произнесла мать.

— И объявился сегодня, — договорила Ромилли, заинтригованная тем воодушевлением, с которым Элеонор передавала свои детские воспоминания.

— Да… Конечно же, он не узнал меня. Но когда я начала делать зарисовки, вспомнил сведения, полученные от кузины Сары, которая рассказала ему, что я занимаюсь живописью… Он смотрел на меня, — со значением проговорила Элеонор.

— Откуда же он тут взялся? — осведомилась Ромилли больше из вежливости.

— Льюис обосновался в Лондоне. Кстати, он знал, что Сары сейчас нет в стране, и все равно приехал сюда.

— Это он тебе сказал?

— Да… Мы с ним заговорили, когда я дала понять, что заметила его настойчивый взгляд. Он сказал, что Сара встретила кого-то в Австралии. Кого-то, столь же помешанного на лошадях, как и она сама.

— Порадуемся за Сару…

— И она не собирается домой, во всяком случае в ближайшее время.

— Сара выходит замуж? — резонно осведомилась Ромилли.

— Замуж не замуж… Какая разница. Но согласись, что найти спутника жизни в нашем возрасте, найти любовь и понимание — это большая удача, дочка.

— Найти любовь и понимание — большая удача в любом возрасте, мам! — глубокомысленно проговорила Ромилли. — Но если Льюис Селби знал, что Сары нет, то для чего же он приехал?

— Он подумывает о том, чтобы перебраться сюда из столицы…

— Сара решила продать дом? Это серьезно.

— Не так, чтобы сразу и окончательно… Но Сара, чтобы успокоить своего австралийца, сказала ему, что выставила на продажу свой дом в Англии.

— И это удачно совпало с планами ее кузена? — недоверчиво уточнила Ромилли.

— Она не живет в этом доме давно. Коммуникации оказались неисправны. Льюис занят их восстановлением. Но, судя по его словам, он готовит этот дом для последующей продажи… Я пригласила его заглядывать к нам на чашечку чая, — смущенно проговорила Элеонор.

— Так вот почему чай уже заварен, мамочка!

Элеонор проигнорировала восклицание дочери.

— Ты сказала, что он готовит этот дом для продажи? А что же, его собственные планы не распространяются на этот дом? — полюбопытствовала Ромилли.

— Предоставим им самим разобраться. Я не задавала лишних вопросов, чтобы не показаться докучливой. Скажи лучше, как твои дела, дочка? — сменила тему Элеонор. — Ты никуда не идешь сегодня вечером с Джеффом?

— Предпочитаю поужинать дома, мам, — бойко ответила Ромилли. — А что до Джеффа, то я предполагаю видеться с ним только по работе.

— Расстались?

— Что значит «расстались»? Мы и не были парой, — спокойно ответила девушка.

— А что случилось?

— Я- ммм… я невысокого о нем мнения, — нехотя ответила Ромилли.

— Я повел себя как идиот, признаю. — Джеффри Дэйвидсон кинулся к ней на парковке следующим утром. — Прости меня, Ромилли.

Девушка подняла на него взгляд ясных глаз и улыбнулась своей самой вежливой улыбкой.

— О чем ты просишь меня?

— Прошу простить, — простосердечно объявил он.

— О, ну конечно! О чем еще ты можешь меня просить, Джефф. Отлично. Давай вместе представим, что я тебя прощаю. Значит ли это, что ты станешь вести себя иначе? Сомневаюсь. Скорее всего, это означает, что мне придется прощать тебя вновь и вновь.

— Брось, Ромилли, что такого, в сущности, я сделал?

— Ты прав, Джефф. Ничего дурного, — согласилась Ромилли.

— Так ты прощаешь меня?

— Безусловно, Джефф! — заверила его девушка.

— Докажи! — потребовал он. — Пойдешь сегодня со мной…

— Должно быть, ты меня с кем-то путаешь, Джеффри. Полагаю, с какой-нибудь очаровательной медсестрой, — перебила его Ромилли и поспешила к зданию клиники, оставив молодого и перспективного дантиста в недоумении.

Джефф не мог принять ее отказ. Это не вязалось с его представлениями о собственной неотразимости. Еще несколько раз в течение рабочего дня он пытался заговорить с Ромилли о возобновлении отношений, но девушка всячески отшучивалась. Она больше не испытывала к этому человеку уважения, поэтому не стремилась расставлять точки над «i» в удобоваримой для него форме. Мытарства же Джеффа ее порядком забавляли.

Однако теперь она могла проводить вечера дома с матерью, к которой, по мнению Ромилли, постепенно возвращалось душевное равновесие. Об этом свидетельствовали часы, проводимые на пленэре и в студии.

А из разговоров с матерью она узнала, что Льюис Селби разведен. Что его бракоразводный процесс также был непрост. Сам же мистер Селби, со слов матери, персона сугубо положительная. О своей бывшей второй половине он не сказал ни единого дурного слова, и это опять-таки характеризует его с хорошей стороны…

— Ты не хотела бы позировать мне обнаженной, Ромилли? — неожиданно спросила мать. — Я не принуждаю, но мне бы очень хотелось написать тебя.