Марта Поллок - Ревнивая Кэт Страница 3

– Так вот, – продолжала тем временем Оливия, – мать Джонатана звали Вивиан Темпельстоун, и с молодости жизнь ее, как говорится, не задалась. Сына она родила в семнадцать лет.

Без мужа. Крису Кагану, которого она считает отцом ребенка, едва исполнилось тогда девятнадцать.

Семья Криса заявила, что знать ничего не желает о ребенке, а сам папаша сбежал в Калифорнию еще до того, как Вивиан с младенцем вернулась домой из больницы. Насколько я знаю, Джонатан никаких контактов с семейством Каган не поддерживает. Крис так больше домой и не возвратился. Остальные же члены семьи существование Джонатана игнорировали. Сейчас брат и сестра Криса покинули город, а его родители еще несколько лет назад переехали во Флориду.

Оливия смолкла и покачала головой, будто не одобряя поведения Каганов, а потом снова продолжила:

– Воспитывать сына Вивиан помогали ее родители. Но делали это, я думаю, скорее из чувства долга, нежели любви. Во всяком случае, лаской малыша не баловали.

Взглянув на часы, Оливия заволновалась:

– Ой, чуть не забыла! Пора проверить температуру.

Взяв у Кэтрин градусник, она внимательно посмотрела на него и улыбнулась:

– Нормальная.

Улыбка, правда, получилась принужденной.

Было видно, что Оливии неловко выкладывать про Джонатана всю подноготную. Кэтрин, однако, решила не отступать: слишком уж заинтересовал ее угрюмый мужчина, за которого она почему-то вышла замуж.

– Значит, он вырос в семье матери? – спросила она Оливию, когда та стряхивала градусник.

– Нет.

– А кто же его воспитывал? – допытывалась Кэтрин. Ее желание узнать как можно больше о Джонатане стало таким сильным, что она попыталась задержать медсестру, когда та вознамерилась покинуть палату.

– Его мать не ужилась с родителями, – нехотя ответила Оливия. – И винить ее в этом нельзя. Слишком уж они были властными и холодными. Говорят, они не давали ей никакой свободы, не разрешали иметь друзей, а за ребенком присматривали, только когда она была на работе. Они настаивали, чтобы в остальное время Вивиан сидела дома и занималась сыном.

Словом, это была не жизнь, а бесконечное наказание за некогда совершенную ошибку.

Оливия вздохнула с состраданием.

– Джонатану едва исполнился год, когда Вивиан вместе с ним уехала от родителей. Она сумела обеспечить и себя, и сына всем необходимым.

– Выходит, эта Вивиан мужественная и решительная женщина, – заметила Кэтрин, удивившись странным ноткам в голосе Оливии.

На лице медсестры отразилось сомнение.

– Вернее сказать, своевольная. Она слишком держалась за свою свободу. К тому же она знала: родители не станут ухаживать за ее сыном, поэтому и забрала его с собой. Замуж она так и не вышла, предпочитая внебрачные связи. За эти годы Вивиан сменила несколько дружков. Все это делало жизнь юного Джонатана довольно неустроенной. Думаю, он никогда не знал той любви, которой дети обычно окружены дома.

Слушая медсестру, Кэтрин легко представляла своего мрачноватого мужа угрюмым парнишкой, лишенным семейного тепла и уюта.

– Но ему все же удалось преодолеть свои семейные невзгоды, правда? – с надеждой спросила Кэтрин.

Оливия улыбнулась.

– Клайд Гилдер – вот кто помог мальчишке.

Неизвестно почему, но он взял Джонатана под свое крыло. Клайд владел автомастерской недалеко от дома Джонатана и считался лучшим механиком в округе. Он научил мальчика своему ремеслу.

– Значит, мой муж – механик, работающий на Клайда Гилдера, – сказала Кэтрин, повторив имя, чтобы лучше запомнить его.

– Не совсем, – несколько неуверенно произнесла Оливия.

– Так чем же мой муж зарабатывает на жизнь? – прямо спросила Кэтрин.

– Это длинная история… – Медсестра явно была не рада, что начала отвечать на вопросы своей подопечной. – Когда ему исполнилось восемнадцать, он сел на мотоцикл и уехал. Люди решили, что он больше не вернется. За год до этого мать его укатила в Техас с каким-то парнем, увлекающимся родео. И там произошло несчастье: ее укусила гремучая змея. Говорили, что змея была очень крупной и укусила несчастную дважды. Короче, мать Джонатана умерла.

Он не виделся с дедом и бабушкой уже несколько лет. А другой родни в нашем городке у парня не было.

Прошло четыре года. Клайд серьезно заболел. Джонатан, который, должно быть, поддерживал с ним связь, вернулся и стал работать в автомастерской вместо Клайда, так и не поправившегося настолько, чтобы заниматься делами. Он был бездетным вдовцом и жил одиноко. Поэтому, когда Клайд умер, никто не удивился, что он оставил все, чем владел, Джонатану. Но год назад все сгорело дотла. Говорят, пожар начался в мастерской, но дом находился так близко, что огонь тут же перекинулся на него.

– Что же Джонатан делает сейчас? – забеспокоилась Кэтрин. Неужели ее муж слоняется без дела, проживая ее денежки?

– Ты построила ему новую мастерскую, – ответила Оливия и тут же добавила:

– Дела у него идут очень хорошо. Джонатан трудолюбив, и у него золотые руки. – Она снова бросила взгляд на часы. – Боже! Я опаздываю!

И с этими словами медсестра выбежала из палаты.

– Я построила ему мастерскую, – повторила Кэтрин.

Но смущение медсестры, ее поспешный уход говорили еще и о другом. Оливия, видимо, принадлежала к числу тех, кто полагал, что причиной женитьбы Джонатана были деньги. Кэтрин нахмурилась. Да, брак ее выглядел далеко не в лучшем свете.

Интересно, а как Джонатан добился ее? Неужели она так стремилась замуж, что ответила согласием первому же мужчине, сделавшему ей предложение? Или она не смогла устоять перед ним? Нет, едва ли такое возможно. Вряд ли ей мог понравиться мужчина, которого трудно представить улыбающимся. Однако Кэтрин не могла отрицать, что в его присутствии испытывает странное волнение.

К тому же он искренне беспокоился за нее.

Однажды даже принес цветы, чем крайне удивил ее. И тем не менее держался он весьма отчужденно.

– Я почти наверняка испытывала к нему физическое влечение, – вслух размышляла Кэтрин. – Он же не чувствует ко мне ровным счетом ничего…

Резкий стук в дверь прервал ее мысли, и Кэтрин увидела мать, входящую в палату.

– Доктор Грин считает, что тебе пора домой, – сказала Мюриель, останавливаясь у кровати.

Кэтрин заметила, что мать напряжена больше обычного. До этой минуты она думала, что у нее есть выбор относительно того, куда возвращаться. Но сейчас совершенно неожиданно поняла, что мать не собирается приглашать ее к себе.

– Я очень рада. Больница действует мне на нервы, – призналась Кэтрин.

Мюриель понимающе кивнула, но тут же сказала, будто извиняясь: