Эллен Чейз - Тайна радости Страница 3

— Я всегда ругался с твоим отцом по поводу твоих комплексов, — сердито пробормотал Мэтт. — Не стоило ему таскать тебя по всей стране. Оставь он тебя…

— Не причитай надо мною опять! — резко оборвала она его. — Я — это я. И все проблемы во мне.

Кейси вдруг засмеялась, затем грустно покачала головой.

— Если бы я знала, что стану в двадцать девять лет хроническим капитулянтом! Я потратила всю свою энергию, помогая другим решать их проблемы, выполняя архитрудные редакционные задания, кого-то сочувственно выслушивая, давая взаймы. Я шла на поводу даже у продавщиц, вынуждавших меня покупать то, что совсем не было нужно, чтобы, видите ли, не обидеть их.

Она вздрогнула, глаза ее заблестели лихорадочно и враждебно.

— Хватит, я побыла стариной Кейси, пора подумать и о себе! Я хочу сама распоряжаться своей жизнью, и мне надоело всем угождать и ублажать всех и каждого, пусть это и звучит эгоистично, пусть даже это очень дурно. Я помогала всем, но никогда не получала за это и ломаного гроша.

— Не говори глупостей, Кейси! Тебя все любят. Ты вежливая, заботливая, преданная…

— Бережливая, прилежная и почтительная. Ты составил точный портрет герлскаута[1].

Мэтт не обратил внимания на ее горестное возражение.

— …И ты все-таки чертовски хороший репортер.

Она покачала головой.

— Тебе только кажется, что я действительно имею профессиональный имидж, но ты не прав. Никто даже не заметил моего имени в списке на ту премию. Я по-прежнему что-то вроде редакционного талисмана, который гладят по головке за хорошо сваренный кофе.

— Прямо-таки сгоревшая на работе закомплексованная мученица! — бесстрастно заключил Мэтт, наклонившись к ней, чтобы лучше видеть ее расстроенное лицо.

— Ты, пожалуй, прав, — непроизвольно вздохнула Кейси и, соскользнув в кресло, заняла подобающее положение. — Я сама виновата в том, что позволяю себе делать безрассудные вещи. Но я очень несчастлива. Я вижу, как ускользает время, а я стою на месте.

Она печально взглянула на него. В ее изумрудных глазах стояла невысказанная тоска.

— Меня засасывает в серое чистилище. Я как марионетка. Мне надо выбраться из этой унылой дыры и сделать свою жизнь более сносной. Я хочу жить по-настоящему — расправить крылья, поступать по своей воле, пренебречь, наконец, условностями. Я понимаю Тину, вот кто живет не зря!

— И не пытайся состязаться с этой своей подружкой! — рассердившись, вставил он. — Я не могу понять, что у вас общего. Вы абсолютно противоположны друг другу, но вы всегда вместе.

— Это просто из соображений экономии. Ты же знаешь, что жить в Бостоне недешево, — сказала Кейси. — Кроме того, Тина — удобная соседка по комнате, она обыкновенно надолго уезжает в командировки в какое-нибудь экзотическое место.

— Вроде того, о котором она сама недавно рассказала? — неприязненно спросил Мэтт. — Я видел только один показ мод с Тиной, сфотографированной в "Квинси маркет"[2], и если это ваше экзотическое место…

— Не в этом дело, — вздохнула она с досадой. — У Тины нет пунктиков, она свободна и беззаботна. Она счастлива. Она…

— Она слабое создание, которое с каждым днем становится все слабее, — недовольно прервал ее Мэтт. — Поэтому она демонстрирует большую часть своих моделей в горизонтальном положении. Не хотелось бы, чтобы ее нежная, подобная цветку красота увяла и обесценилась.

Кейси устремила виноватый взгляд на сердитое лицо Мэтта.

— Не говори мне, что ты и Тина… — Она увидела его покрасневшую шею и поняла, что догадки ее верны.

Мэтт нервно ослабил свой вязаный желто-коричневый галстук, который, казалось, душил его.

— Послушай совет человека, который трижды безрассудно был женат и все еще подвергает испытаниям свою уходящую молодость и мужское достоинство. Секс стал ведущим национальным видом спорта. Секс превратился в ни к чему не обязывающее рукопожатие. Постоянное сексуальное воздержание может сделать тебя закомплексованной и ущербной, а это тебе совершенно ни к чему.

— Я не знаю, что мне нужно, но я всерьез решилась пожить ва-банк и перестать быть такой, как все — на 99 процентов порядочной!

— А как же мы?

Она дерзко усмехнулась в лицо Мэтту.

Глубокая ямка образовалась на ее правой щеке.

— Жить чужой жизнью — значит не жить совсем, Мэтью.

Мэтт изумленно смотрел на ее задумчивое лицо. Кейси обнаруживала все признаки депрессии и переутомления — гнев, беспокойство, готовность ко всяким скандалам, личная и профессиональная неудовлетворенность. Ей срочно необходима хорошая встряска. Мэтту она нравилась, и он мог позволить ей на время оставить работу.

— Хорошо, — нехотя сказал он, — могу я спросить тебя, что ты хочешь делать?

Кейси рассматривала потертые носки своих туфель и глубоко дышала.

— Ты помнишь, в прошлом году я состряпала пару коротких рассказов? Ну, я принесла их с собой на писательскую конференцию, о которой я писала прошлой осенью. Еще принесла черновик захватывающего романа, над которым я и сейчас продолжаю работать.

— И что же?

— Я встретила женщину-агента и показала ей свою рукопись. С тех пор я шлифовала и шлифовала этот роман, и он почти готов для публикации. Агент считает, что он стоящий, и, черт побери, я тоже так думаю.

— Что, если роман не будет иметь успеха? Такова судьба большинства книг, — заметил Мэтт.

— Пускай, по крайней мере я хочу попробовать. Это то, что я собираюсь делать, — создать свое, — убежденно сказала Кейси. — Меня, конечно же, беспокоит, правильно ли я поступаю. Работа в редакции надежна и спокойна, но я не хочу быть счастливой прежде, чем проверю себя. Кроме того, Мэтт, — она неожиданно усмехнулась. — Я всегда смогу прокормиться, расписывая, например, потолки в домах.

— Ты всегда можешь вернуться к нам.

— Нет. — Она медленно покачала головой, с нарастающей печалью уставившись в сторону рабочей комнаты. — Моя репортерская жизнь закончена. Я получила свое место в Альманахе знаменитостей — единственном в своем роде. Сейчас же я шагаю в неизвестность и рискую, хожу по раскаленным углям. Я намерена делать все — для себя. У меня хватит денег на некоторое время.

Мэтт взглянул на нее, ничего не сказав.

— В самом деле, ты немного теряешь.

В его голосе слышалась грусть. Он обдумывал эту печальную ситуацию. Свет люминесцентных ламп возвращал их к неприкрашенной действительности: трещины на стенах, грязные обои, облезлая краска, следы которой остались на кафельном полу, обшарпанная и неудобная металлическая мебель.