Холли Престон - Ночь на острове Страница 31

— Что жалеешь, что привез меня сюда! — четко продолжила она и, минуя остолбеневшего Мэтью, прошла в комнату.

Саманта собиралась захлопнуть за собой дверь, но ему удалось придержать ее ногой.

— Сэм, умоляю тебя, — воскликнул он, входя в комнату вслед за ней. Он взял ее за руку и только тут понял, как опрометчиво поступил.

Она плакала. Долго сдерживаемые слезы теперь катились градом по ее щекам, а она смахивала их тыльной стороной руки, храбро пытаясь выдержать его сердитый взгляд.

— О Боже! — Притянув ее к себе, Мэтью почувствовал облегчение. — Прости меня, — бормотал он сдавленным голосом, слизывая слезинки, пока его язык не нашел ее теплые губы. — Я не хотел обидеть тебя. Я причинил боль нам обоим.

Звук, который она издала, можно было бы принять за вопль протеста, но руками она обхватила его голову, запустила пальцы в волосы на затылке и прильнула к нему всем телом.

Язык Мэтью уже ласкал мягкую поверхность ее неба, и она закрыла глаза, изнемогая от страсти.

Как приятно ее обнимать, думал он. Ее плечи были такими теплыми после прогулки по солнцу. Просунув руку за пояс ее шортов, он поразился силе, которую придало ему прикосновение к ее атласной коже.

Он хотел ее! Боже, как он ее хотел! Никогда прежде он так сильно не жаждал слиться с женщиной в единое целое. Страстное желание, которое она возбуждала в нем, делало его сопротивление нелепым и бессмысленным. К чему отсылать ее отсюда? Он знает, что, поступив так, он рано или поздно все равно последует за ней. Он не успокоится до тех пор, пока она не будет принадлежать ему, и к черту мысли о последствиях.

Саманта отвечала на его поцелуи, и ее язык настойчиво искал его. От соприкосновения с ее телом и запаха, выдававшего ее возбуждение, он терял голову. Мэтью был уверен, что какими бы ни были ее отношения с женихом, она никогда не отвечала так на его поцелуи. Удивительно, что при всей страстности, ее поцелуи были неумелыми и безыскусными. Похоже, ею двигал только инстинкт, и хотя она, наверное, уже имела некоторый опыт, в том, как она уступала ему инициативу, сквозила простодушная наивность.

Ее ягодицы были на ощупь как нежный шелк. Его пальцы гладили и сжимали их. Он прижимал ее к себе все сильнее и блаженствовал, мечтая о прикосновении этой нежной кожи к своему телу.

Страстное желание сделало его безрассудным.

Едва ли он помнил, что шел к ее комнате, с намерением отказаться от нее. Или то, как еще совсем недавно мечтал, как проведет этот вечер в сладостном ожидании грядущей ночи, как будет сидеть за столом напротив нее, любоваться ею и тешить себя надеждой, что, возможно, она согласится… Ни то, ни другое уже не имело смысла. Он вдруг почувствовал, что больше не может сдерживать себя.

Мэтт хотел ее сейчас, сию минуту. Держать ее в объятиях, чувствовать, как ее податливое тело отвечает на его призыв, — это оказалось еще прекраснее, чем он представлял себе, когда собирался завоевать ее. Но не он был победителем. Это она соблазняла его, сводя с ума своей колдовской невинностью.

Мэтью протянул руку и прикрыл за собой дверь. А затем, не отрывая рта от ее губ, повлек ее к кровати. Прикосновение к холодному покрывалу на какой-то момент отрезвило Саманту, и она резко села в кровати. Боясь поставить под сомнение правильность того, что он делает, Мэтью опустился перед ней на колени. Раздвинув ей ноги, он приблизился к ней вплотную, взял в ладони ее лицо и, приоткрыв пальцами ее губы, просунул между ними язык.

— Мэтт…

Она произнесла его имя восхищенно и вопросительно. В ее голосе не осталось и намека на сопротивление. Напротив, когда его пальцы, гладя ее шею, стали двигаться вниз, она сама придвинулась к нему так, чтобы ее груди касались его рук, и тихо застонала.

Мэтью почувствовал, что дрожит. Мягкие руки Саманты нежно гладили его плечи, и его тело жаждало этой чувственной ласки. Боль между бедрами становилась невыносимой.

Он нащупал на ее шее концы завязок блузки и решительно потянул за них… Ее груди были такими же прекрасными, какими он их запомнил, и он зарылся в них лицом, а потом снова потянулся, чтобы развязать завязки у нее на талии. Наконец блузка была сброшена на пол. Холмики ее грудей с розовыми сосками, казалось, стремились навстречу его губам. Когда его зубы охватили кончик одной из вершин, Саманта затрепетала. Никогда еще он не испытывал такого сильного возбуждения. Никогда еще кровь, насыщенная адреналином, не пульсировала с такой силой в его жилах.

Его рука скользнула вдоль ее тела. Он как бы прочертил линию от пояса ее шортов через плоский живот дальше вниз и, слегка нажав, почувствовал сквозь шелк, как что-то горячее словно пульсирует под его пальцами. Саманта вздрогнула. Он хотел тут же стащить с нее эти дурацкие шорты, чтобы ничто не разделяло его пальцы и ее тело, и кончилась, наконец, эта пытка.

Но в то же время это самоистязание доставляло ему мучительное наслаждение. Он знал, что неизбежное для них теперь будет прекрасно, и хотел, чтобы она насладилась сполна. Мэтью притянул к себе ее руку, и ее тонкие пальцы безошибочно оказались там, где ему хотелось. У Мэтью перехватило дыхание.

Саманта дрожала так, что могло показаться, будто ей страшно. Но руки не убрала. Она с обезоруживающей готовностью стремилась усвоить все, во что он собирался ее посвятить. И когда ее пальцы неумело, но решительно расстегивали молнию на его брюках, он подумал, что ей многому предстоит научиться.

Он опрокинул ее на кровать и сначала лег рядом, а затем приподнял рукой ее голову, и их губы слились.

Было так приятно почувствовать ее под собой, найти пуговку на ее шортах и стащить их вниз. На ней были кружевные трусики, но скоро и они полетели на пол, и ничто уже не мешало ему ласкать сладостное влажное место между ее бедер.

— О боже, Сэм, — глухо застонал он, рывком освобождаясь от брюк. Такого со мной не было никогда, даже с Мелиссой, подумал он. Он был возбужден, как школьник во время первого опыта любви.

Когда его язык глубоко проник в ее рот, она с жаром откликнулась на его поцелуй, однако он почувствовал ее замешательство, и в нем вдруг заговорила совесть. Было совершенно очевидно, что она никогда не изменяла своему другу. И если бы не ее постоянные упоминания о женихе, он бы подумал, что она вообще никогда еще не занималась любовью.

Но он не хотел об этом думать. Саманта была слишком желанной и отвечала на его ласки. Ее губы, распухшие от поцелуев, дарили ему истинное наслаждение, а груди требовали его внимания…

Мэтт перевел взгляд вниз, на ее бедра и плоский живот. Его пальцы вновь скользнули по холмику, покрытому мягкими курчавыми волосами, во влажную расселину. Она хотела его. Он тоже изнывал от желания овладеть ею немедленно, но понимал, что этот момент еще не наступил, и начал поглаживать большим пальцем горячий бугорок, пульсировавший под его рукой.