В плену у прошлого - Лилия Фандеева Страница 31

Для просьбы вы выбрали не совсем верный тон. Я ни у Вас в гостях и не обязана с Вами вести беседы. Вы не общаетесь ни с сыном, ни с внуком. С чего вдруг такая забота? Ни чей покой я не нарушаю. Пришли мне доказать, что Вы хорошая и заботливая бабушка? А, где Вы были всю неделю? Вы ведь ни внука пришли навестить, а на меня посмотреть. Посмотрели? Не нравлюсь? Без косметики, без маникюра длинных ногтей и даже без прически. Так у меня работа такая. Нельзя в операционную входить с парфюмом, маникюром и косметикой. Знаете ли, Тамара Григорьевна, работа тонкая, почти ювелирная, мои пальцы должны все чувствовать, волосы строго под шапочку, а пот косметику смывает. Я не обязана нравиться не только Вам. Я врач, а не фотомодель. Вам же я ничего не должна и уж тем более ни о чем не попрошу. Родиона я завтра выписываю, а что касается Ильи, то он мальчик взрослый, и сам примет свое решение. Наверное, мне стоило, в свое время, действовать Вашими методами. Обратиться в суд, доказать отцовство Ильи, потребовать алименты за все годы и все это время не давать спокойно жить не только ему, а всей вашей семье. Вот тогда Вы, наверняка, увидели во мне достойного соперника, и думаю, сейчас не разговаривали бы так со мной, а боялись очередного подвоха. Проще справиться с «тихой мышкой», которая всех давно простила и не держит зла. Только у этой мышки давно прорезались зубки, и в людях она стала разбираться, куда гораздо лучше. А Вас я не помню. Мало ли какими и с кем бывают короткие знакомства, поговорили и забыли. Я Вас больше не задерживаю.

– Ты еще пожалеешь о том, что не послушала моего совета.

– Я пожалела о том, что вообще начала с Вами этот разговор. Он ни о чем. В Вас говорит не любовь к сыну и разум, а ревность и зависть. По большому счету, Вам ведь глубоко наплевать и на Илью, и тем более на Родиона, и на то, что я Вам сейчас говорю. Перед Вами стоит одна задача: как больнее задеть меня за живое, унизить, уничтожить, и со всем неважно за что. Главное сделать так, как хочется Вам. Разве я не права?

– Права и я это сделаю. Сначала мой муж не мог забыть твою мамашу и повторял во сне ее имя. Даже после рождения Ильи он не мог забыть свою Ольгу. Потом ты пыталась разлучить Милену с моим сыном, а ведь они прожили два года. Хорошо я вмешалась.

– Ложь! Мне Вы можете не лгать. Я знаю, как все было на самом деле. Это Вы путем шантажа и угроз, пользуясь положением своего отца, разлучили мою маму и Бориса Романовича. Чего Вы добились? Милена, солгав Илье, лишила моего сына отца. Вы отняли у нас часть жизни, и при этом считаете себя правыми? Вы, Тамара Григорьевна, даже не спросили меня о моем сыне, Вашем внуке. Совсем не интересно, как растет мальчик, чем занимается, что любит? А ведь он Ваш внук, хотите Вы этого или нет. Илья вряд ли вернется к Милене, даже если мы не будем с ним вместе. Вы будете бороться и с той другой? – задала вопрос Марина, и ей вдруг захотелось сказать этой женщине, то, чего та от нее не ожидает и не может предположить. – А Вы знаете, что это я оставила Вашего сына, сама отказалась от свадьбы? Да, вернула ему кольцо и не простила, хотя он не раз приезжал ко мне. Я просто не смогла принять то, что выйдя за него замуж, мне придется делить его с Миленой. Вижу для Вас это новость. Выходит и для Вас есть неизвестные моменты из нашей жизни. Мы сейчас встречаемся с Вашим сыном, но я не уверена, нужно ли мне это. На сегодняшний день у меня есть все: квартира, машина, достойная работа и зарплата. Сын вырос, мама здорова. Я свободна и ни от кого не зависима. Зачем мне менять свою размеренную жизнь, а главное ради кого? Да, Илья интересный мужчина, но он не единственный в этом городе. Прежних чувств, увы, нет, а новых еще нет. Так, что Вы, возможно, зря беспокоитесь о его покое. Мы оба за эти годы с ним стали другими, а кроме того, у нас теперь есть дети и надо учитывать их интересы. Денис и Родион знакомы, но один не знает отца, а для другого я чужая тетя. Мне нужно хорошо подумать, прежде чем дать Илье согласие. Один раз я уже ему отказала. Почему я не могу сделать это еще раз? Он может видеться с сыном, я не буду возражать, но связывать себя с Ильей семейными узами, ради ребенка, я не буду. Мне всего тридцать лет, и, возможно, мое счастье – это вовсе не Ваш сын. Вы от меня чего хотите сейчас? Я смогу понять, объясните.

– Ничего я не буду тебе объяснять. Я не обязана перед тобой исповедоваться. Ты многого не знаешь о жизни Ильи, а в том, что он не вернется к Милене, уверена зря. Я же возьму грех на душу, имей это в виду, и обязательно рассчитаюсь с твоей матерью и тобой одновременно.

– Мне писать заявление в полицию об угрозе?

– Пиши, у тебя нет доказательств.

– Ошибаетесь. Хотите послушать? – спросила Марина, чуть помедлив, и включила диктофон, из которого послышалась угроза Невской. – Мой отец всегда говорил: – « С волками жить, по-волчьи выть». Всего доброго, – сказала Марина, выключая запись.

Невская Тамара Григорьевна вышла, громко хлопнув дверью. Кофе давно остыл, а Марине, сидевшей в кресле, очень захотелось закурить и переварить еще раз разговор с матерью Ильи. «Чего она добивается и что может предпринять? Решать это с Ильей нельзя, я настрою его против матери, разрушу и так непростые отношения. В одном я уверена: она не расскажет сыну о своем визите и разговоре со мной. Надо поговорить с Борисом Романовичем, – думала она, доставая и прикуривая сигарету на пороге двери запасного выхода. – Мне только и не хватало неприятностей, интриг и угроз. Она может навредить не только мне, но и маме». Вернувшись в отделение, она ответила на телефонный звонок, номер был незнакомый.

– Марина Егоровна, это Родион, Вы не могли бы зайти ко мне на пару минут? – спросил он и стал ждать, услышав «зайду» в ответ. – К Вам