Mara Palpatyne - Предпоследняя былина Страница 31

А утром перед эскадроном

В седле я буду свеж и прям,

Просалютую эспонтоном

Как бы вчера я ни был пьян.

Да и с чего там быть пьяным? С трех литров пива?

Но к Градоначальнице мы явились вовремя, как сказала Роза, к десятой склянке. Там, увы, с русалочкой мы и распрощались.

Софья Тимофеевна лично повела нас. Причем повела вниз, в подвал дворца, а оттуда – в узкий ход с множеством ответвлений. Я по привычке начала было запоминать дорогу, но скоро сбилась. Шли мы долго и, по-моему, наворачивали петли. Наконец, поднялись наверх в каком-то заброшенном здании на окраине.

Градоначальница, не останавливаясь, поплыла из дома прочь. Мы последовали за ней. Сначала я не понимала, что меня тревожит, очень долго не понимала, а когда поняла, на миг замерла от ужаса.

Мы находились в Зоне. Точнее, не совсем в Зоне. Она отличалась от нашей, была меньше, имела очень четкие очертания, а главное… не знаю, как сказать… была словно концентрированная, насыщенная, такая, что через нее не то, что человек – и Тварь живой не пройдет. А со стороны Одессы в эту зону вгрызался клинообразный проход, и края его сужались вокруг нас.

– Оксана, иди за мной след в след, – предупредила я и почувствовала, что девочка услышала.

Вскоре от прохода осталась одна тропинка, шириной где-то с вершок. Мы шли по этой тропинке долго, наверное, с осьмушку версты. И вдруг – я и представить себе не могла, что такое возможно – Зона… закончилась, мы вышли на открытое пространство. Оглядевшись, изумилась еще больше – это была проталина посреди Зоны. У края проталины лежал камень с буквой М.

Мы не успели даже толком отдохнуть; Софья Тимофеевна внезапно распустила свои щупальца:

– Здесь был кто-то чужой! – и, выхватив откуда-то по арбалету в каждую руку, понеслась вперед. И внезапно исчезла.

Псья крев! Нех битом тебе шляк трафив!

– Оксана, за мной! – бросаюсь в том же направлении, где исчезла Градоправительница, и влетаю в пространство, заполненное воздухом. Еле удерживаю равновесие, но тут на меня налетает сзади Оксана, и мы кубарем катимся по дну. Вскочив на ноги, активирую щит…

И вижу перед собой симпатичный садик, посреди которого на древнем фундаменте стоит небольшой особняк или скорее даже замок. Двухэтажный домик, башня, крыльцо, открытые двери, а из дверей – голоса:

– Сонечка, ну успокойся!

– Вус успокоиться?! Шо это за штемп? Как он сюда попал?!

– Да это всего лишь фамилиар той Валькирии, которую ты ко мне привела!

Фамилиар? Этерн? Я бросаюсь в дом. Картина маслом по маргарину – посреди довольно обширного фойе с мозаичным полом стоит, распушив щупальца, Софья Тимофеевна; перед ней на лестнице – юное хрупкое темноволосое создание с большими глазами цвета аквамарина. Рядом с ней переминается с ноги на ногу крайне смущенный Терни, а за всем этим иронично наблюдает крупный лобастый щенок.

– Ты понимаешь, шо это значит?! Это значит, шо за нашу дорогу уся Одесса знает! Не сам же он такой три раза умный, шоби найти ту тропиночку?

– Знает, ну и что с того? Все равно никто сюда не сунется. Сама знаешь – последние двести метров ни человек, ни зверь, ни Тварь не пройдет.

– А он?

– А его я сама хотела видеть.

– Кхм, – вежливо прокашливаюсь я. – Простите, что перебиваю, но что здесь все-таки происходит?

– Рыба моя пушистая! – не обращая внимания на мои слова, говорит Градоначальница незнакомке. – Шоби ты знала, мы с тобой живем у очень трудные времена. Человек не пройдет, зверь не пройдет, Тварь… а легионер пройдет?

– Вот потому-то я никому и не расскажу ТУ тайну. Единый Творец свидетель – никто больше не узнает ни то, где находится Замок для Лексиканского Ключа, ни то, что собой представляет Ключ. А ты знаешь, если я что-то обещаю, то клятву свою нарушить уже не могу.

У меня опустились руки:

– Холера ясна! И зачем, спрашивается, я сюда перлась? Терни… – сначала я хотела сказать моему фамилиару что-то обидное, например, пообещать оттрепать его хорошенько на ближайшем привале, но потом только махнула рукой. Что толку? Да и Этерн, по сути, не виноват.

– Но это вовсе не означает, что из-за этого на нас не нападут, – вздохнула Градоправительница. – Черт бы побрал этого Соломона Анатольевича с его кафедрой…

Пару минут мы все молчали.

– Ну, таки наших гостей, я так поняла, тебе представлять уже ни к чему, зиронька моя? – мягко спросила Градоправительница.

– Конечно нет, – ответила девушка. – Соня, ну чего ты менжуешься? Я ж тебе говорила за пророчество, вот оно и сбывается.

Она подошла ко мне:

– Виктория. Знаешь, в годы моей юности был пророк, он написал песню, и там были такие слова:

Я хотел бы остаться с тобой

Просто остаться с тобой

Но высокая в небе звезда

Зовет меня в путь.

Твоя звезда никогда не погаснет, валькирия. Но не бойся – и очаг, к которому ты будешь возвращаться, не погаснет. И даже если ветры Апокалипсиса задуют вновь, им его не затушить.

Она отступила от меня.

– Но кто-то должен стать дверью,

А кто-то замком

А кто-то ключом от замка.

Что-то из этих слов относится к тебе. Вот и все, что я хотела тебе сказать. Кроме одного – на первом же привале разведи большой костер, пламенная Валькирия. Обещаешь?

Я кивнула. Сама не знаю, почему.

Потом она посмотрела на Оксану и смотрела долго. Наконец, Оксана кивнула.

– А теперь можете идти. Хотя нет… зачем вам возвращаться в город? Лучше прямо в Стольный, правда? Идите сюда.

Не знаю почему, но мы подошли к ней – я, Оксана и Терни. А через мгновение уже стояли на пустынном берегу, словно и не было двух дней, проведенных в подводном городе…

Глава 22

Ветки для костра собирали молча. Не рискну предположить, о чем думала хозяйка, но, чувствую, ничего хорошего мне с того не светило… Эх, ну вот почему я вечно вляпываюсь, куда не просят?

Ванда, конечно, рассказала мне тайну Источника, но хозяйке ведь этим не поможешь. Где ж я ей найду Лексиканский ключ, если даже не знаю, что это такое? Хотя… Судя по всему, многие знают, что это. Тогда сначала спрошу у кого-нибудь, а потом попробую вспомнить наши легенды, может, всплывет что. Последнее время убеждаюсь, что не зря сидел со старейшинами много чудного они рассказывали, а это постепенно оказывается реальностью.

И вот, наконец, занялся огонь. Сначала он слабо пробивался сквозь веточки, а потом начал гореть ровно, превратившись в…

– Кудрявая! – я зову ее, хотя и понимаю, что это выглядит глупо и странно. И совсем не удивляюсь, что никто не отзывается.

– Кудрявая! – повторяю, пытаясь почувствовать огонь и дотянуться здесь до пламени, разожженном где-то в Стольном. Но и это не приносит никакого результата.