Кэтрин Джордж - Портрет любимого Страница 32

– Нет, не ждала, – искренне ответила она.

– Ты закончила работу на сегодня?

– Да. Как раз собиралась запирать. Хочешь войти?

Лукас прошел вслед за ней в галерею, внимательно следя за тем, как она запирает за ними дверь.

– Может, ты походишь вокруг и посмотришь, пока я приготовлю кофе? – предложила она. – Или предпочитаешь выпить что-нибудь? У меня есть вино…

Он покачал головой:

– Я бы хотел посмотреть картины. Твои здесь есть, Изабель?

– Да. Небольшой отдел одних моих картин. Вон там.

Лукас прошел в дальний конец зала и молча остановился перед коллекцией акварелей кисти Изабель.

– Ты продала картину с моим пляжем.

– Нет. Просто повесила наклейку, что она продана.

– Собираешься сохранить ее?

– Да.

– Зачем?

Она пристально посмотрела на него:

– Как сувенир на память о моем отпуске. Я когда-то говорила тебе, что вместо фотографий, которые все другие делают на память, я рисую эскизы или картины.

Маска на лице Лукаса слегка дрогнула, когда он подошел к ней:

– Спиро показал мне сделанный тобой мой карандашный портрет. Ты мне польстила.

Она пожала плечами:

– Я редко рисую портреты. Это не мой конек.

– А у тебя волосы стали короче, – заметил он. – А мне больше нравятся длинные.

Ее глаза вспыхнули.

– И мне тоже. То, что я лишилась одной пряди, не моя вина.

– Нет, моя, – мрачно согласился он и подошел ближе. Его взгляд смягчился. – Ты выглядишь усталой, Изабель.

– Я была очень занята сегодня.

– Тебе никто здесь не помогает?

– Есть один помощник, но он ушел пораньше. – Устав от ничего не значащего разговора, Изабель спросила напрямик: – Я не написала своего адреса в письме. Как ты нашел меня?

– Какое-то время я пребывал в такой ярости, что у меня не было желания искать тебя. Но твою акварель с изображением моего бассейна увидел мой преданный Андрис. Он-то и предположил, что ты наверняка продаешь свои работы через Интернет. Остальное было просто. Разве ты забыла возможности Сети, Изабель?

– Нет. Просто посчитала, что, получив мое письмо, ты так разозлишься, что вычеркнешь меня из своей жизни и забудешь.

– Это и была моя первая реакция, – подтвердил он. – Меня разозлила твоя трусость: ты отвергла меня, не глядя в глаза, а написав письмо. Но потом мне захотелось услышать, как ты ответишь мне «нет» прямо в лицо. И дашь объяснения. – Он подошел ближе. – И вот я здесь.

С минуту Изабель молча смотрела на него, потом проговорила с вежливой улыбкой:

– Может, поднимемся в мою квартиру? Мне страшно хочется чашку чаю.

– С удовольствием, Изабель. А потом я отведу тебя поужинать.

Ничего не ответив на это, она отперла дверь, ведущую на ее лестницу.

– Придется подняться на два пролета.

– А твоя нога лучше? Наверное, тебе трудно было подниматься по этой лестнице в первое время после возвращения, – проговорил он, идя за ней.

– Сейчас все хорошо, – вежливо ответила она, открыла дверь в небольшую гостиную и жестом пригласила его войти. – Посиди, а я приготовлю чай.

Лукас с интересом осмотрелся. Было видно, что здесь живет художник. Синее покрывало, наброшенное на бархатный диван. Рубиново-красные и золотистые шелковые диванные подушки на кожаном кресле. На маленьких столиках в живописном беспорядке – книги. Лампы с яркими абажурами.

«Не комната, а шкатулка для драгоценностей», – подумал Лукас, потом повернулся, когда «драгоценность», которая жила здесь, вернулась в комнату с подносом.

– Позволь мне, – сказал он и забрал у нее поднос. – Куда его поставить?

Изабель расчистила место на столике, стоящем перед софой, и Лукас осторожно поставил поднос, чувствуя себя очень неуклюжим в этой женственной комнате.

– Садись в кресло, – предложила она. – Тебе я сварила кофе.

– Спасибо. – Он взял чашку из ее рук и осторожно поставил на столик. – Итак, почему ты не приедешь ко мне, Изабель? – прямо спросил он.

Она сделала глоток, прежде чем ответить:

– Я думала об этом… Думала долго и тяжело. Потом произошло кое-что, что сделало это невозможным. Поэтому я написала это письмо.

Лукас поднес свою кофейную чашку к губам, не обращая внимания на обжигающий пар.

– Ты встретила другого мужчину?

– Нет. – Изабель сделала глубокий вдох, надеясь немного успокоить свое колотящееся сердце, и выпалила: – Я узнала, что беременна – у меня будет ребенок, Лукас.

У него был такой вид, словно она нанесла ему удар в живот.

– Он… мой?..

Лукас сидел неподвижно и, напрягшись всем телом, следил за тем, как кровь отливает от ее лица.

– Нет, – сказала она после напряженной паузы.

– Чей же тогда? – спросил он, побледнев еще сильнее, чем она.

– Мой.

– Ты говорила мне, что принимаешь контрацептивы.

Изабель бросила на него ледяной взгляд:

– Принимала. Но меня похитили, как ты помнишь. И похититель не дал мне времени захватить мои пилюли.

Внезапно она вскочила, бросилась в ванную и оставалась там до тех пор, пока не прошла тошнота. Она бы многое отдала за то, чтобы оставаться там, запершись, как можно дольше, но ей пришлось заставить себя выйти в ответ на нетерпеливый стук Лукаса в дверь.

Он преградил ей путь, когда она попыталась пройти мимо него.

– Ты уверена в этом?

– Да. Но не беспокойся. Я не прошу тебя ни о чем. Твоя реакция на мою радостную новость, которую я и предвидела, только подтверждает, как я была права, что положила конец нашим отношениям.

Лукас схватил ее за запястья:

– Я приношу извинения, Изабель. Я сказал такую ужасную вещь только потому, что мысль о том, что у тебя ребенок от другого мужчины, была как удар в самое сердце.

– Как мелодраматично! – усмехнулась Изабель и высвободила руки. – Может быть, ты будешь настолько любезен, что уйдешь прямо сейчас? Я очень устала.

– Но нам надо многое обсудить, – горячо сказал он. – Разве я смогу уснуть после такой новости?

Она равнодушно пожала плечами:

– Честно говоря, Лукас Андреадис, мне совершенно безразлично, будешь ты спать или нет. Только уходи.

– Конечно, – сказал Лукас, тяжело дыша, – я не стану обременять тебя своим дальнейшим присутствием. Но, – добавил он угрожающим тоном, – когда я вернусь, Изабель, мы поговорим.

После ухода Лукаса Изабель решила немного повременить с ужином.

– Я поем что-нибудь позже, – пообещала она, поглаживая свой живот. – Сожалею о твоем отце. Боюсь, малыш, что нас в этом мире только двое: ты и я.

Но даже если ей удастся немного поесть, она не надеялась, что сможет уснуть в свете нависшей над ней угрозы возвращения Лукаса. Хорошо бы он пришел в какое-то достаточно удобное время завтра, чтобы дать ей возможность справиться с ежедневным утренним недомоганием.