Надежда и отчаяние - Егор Букин Страница 32

Во время чтения я ловил на себе все взгляды, но больше всего мне запомнился сочувствовавший и какой-то теплый что ли, исходивший от девушки с последнего ряда. Я не особо всматривался в ее лицо, но от смущения приходилось прятать глаза. Тем не менее сам факт того, что девушка одобряла мое произведение не мог не радовать. Все мужчины от природы тщеславны, и все они ищут одобрения со стороны противоположного пола.

Первым подошел Щеголев и с чувством сказал: «Это хороший старт, брат. Скоро ты завоюешь их всех. Главное не сдавайся». Я удивился, но улыбнулся и поблагодарил его.

– А вы не так плохи для новичка, – сказал Южный.

– Спасибо, – ответил я, даже слегка улыбнувшись. – А можно задать вопрос?

– Задавайте.

– Для чего вы начали писать? Вернее, я имею в виду ради чего.

– В первую очередь ради денег, конечно.

От этого ответа мне поплохело, а когда я сопоставил эту фразу с произведениями Южного, мне стало еще хуже. Да, все-таки культура гибнет тогда, когда ее начинают делать ради денег.

– А вы? – спросил он скорее из приличия нежели из любопытства.

– Наверное, ради славы. – Я чуть призадумался, положив руку на подбородок. – Хотя, знаете, не столь ради славы, сколь ради того, чтобы меня помнили и знали после смерти. Я не хочу, чтобы после меня остался лишь перекошенный деревянный крест с годами жизни на нем. Я очень хочу что-то оставить после себя, не хочу предаться забвению, хочу изменить мир своим творчеством.

– О, это, конечно, замечательно, но зачем человеку нужна память о нем, если ему нечего есть? Деньги, я вам скажу, главнее всего, – сказал Южный.

Но я никогда их всех не пойму. Любая работа, которая делается ради денег, ничтожна.

Я пожал плечами. Южного взяли под руку и куда-то увели; он кивком попрощался со мной. Я же решил сесть обратно на стул. Начали читать другие авторы. Настроение было… хорошим, черт возьми, да! Наконец мое увлечение кто-то похвалил; не оскорбил, не унизил, не сказал, что оно никому не нужно, – похвалил! Теперь я мало-помалу начал верить в то, что писательство – это мое предназначение, а в голове сразу же всплыли тексты недописанных произведений. Я начал прислушиваться к разговорам и присматриваться к поведению и лицам людей, как бы стараясь найти образы для возможных героев. Да, наверное, я наконец-то нашел что-то, чем мне интересно заниматься, что-то, чему я готов отдать все свое время. Я настолько сконцентрировался, что даже не заметил человека, подошедшего ко мне. Из раздумий меня вывел звук «кхм». Я повернул голову и увидел, что слева от моего кресла стоит девушка. Это была Даша… Я смотрел на нее круглыми глазами и не мог выговорить ни слова. Я лишь мямлил что-то бессвязное.

– Привет, – наконец сказала она, улыбнувшись.

– П-п-п-п… А ты откуда здесь?

Она улыбнулась и села рядом.

– Я часто хожу на подобные мероприятия. Люблю послушать современных авторов.

– И… и как тебе мой рассказ?

Она подняла свои глаза, полные грустного сочувствия.

– Ты очень хорошо пишешь. Не бросай это дело.

Мне просто было приятно, что меня кто-то похвалил. Хотя нет, мне было приятно, что это сделала именно она. И не просто похвалила, а пожалела. Она все поняла.

– Да, спасибо, стараемся, – быстро сказал я и спустя секунду уже подумал: «Идиот, зачем ты это сказал? Теперь она будет думать, что я гордый или что похуже! Надо было просто сказать «спасибо». Дурак, ой дурак!»

Я не хотел этого говорить – само вырвалось. В интернете я бы ни за что в жизни это не написал. А если бы написал, то быстро одумался бы и стер. Кажется, и на лице моем отразилась досада. Пытаясь быстро сменить тему, чтобы она забыла мой ответ, я сказал:

– А как тебе рассказ Южного? Мн… – Я хотел сказать: «Мне он кажется плохим», но быстро осекся. Я всегда привык выражать свое мнение после других. Если вообще выражать.

– Знаешь я думаю, что это полная чушь. Это невозможно слушать и уж тем более читать. Когда-то я начинала читать один роман Южного, название уж не припомню, так я его даже до конца не смогла дочитать. Это даже литературой назвать нельзя.

– Полностью с тобой согласен. А самое ужасное, что очень много людей это читают и им это очень даже нравится!

– Да, на это тяжело смотреть.

Повисла пауза. Даша осматривалась кругом с полуулыбкой. Я вдруг понял, что был несколько смущен и не знал, с чего начать следующий разговор, переводя взгляд то туда, то сюда, лишь бы не смотреть на Дашу. Мне стало стыдно за то, что я не могу начать диалог. Прошло уже много времени с тех пор, как я был вот так вдвоем с девушкой. Мой старый опыт забылся. После отказа Кати я закрылся и привык или общаться с мужчинами, или не общаться вообще ни с кем. Теперь ко всему прочему я внезапно ощутил, что здесь слишком тихо. И правда, многие сидели молча, иные переговаривались шепотом, третьи пошли прогуляться. Читать уже все перестали. Из-за этой тишины вокруг каждое слово приобретало особый вес, трудно было говорить непринужденно и обычным голосом. Тишина, которую я раньше так обожал, начала давить. В голове, конечно, возникали прекрасные варианты начать диалог, например: «Даша, а ты любишь воздух?», но я эти варианты отметал, пытаясь найти что-то получше.

– А можно задать вопрос? – спросил я.

– Конечно, – так же улыбнулась она в ответ. Сердце приподнялось. Какая прекрасная улыбка, Боже мой! Она подобна Солнцу, она заставляет улыбаться других и греет им сердце. Я, глядя на это, улыбнулся чуть больше.

– А ты пишешь что-нибудь? Не просто же так ты сюда ходишь.

– Да, пишу иногда. Но я мало кому это показываю. Это что-то личное.

– Так ты пишешь в стол? – удивился я.

– Что-то вроде того.

– Гм.

Вновь повисла минута молчания, отчего мне откровенно говоря стало неловко, даже стыдно. Мне очень хотелось начать простой легкий шутливый разговор, такой, какой я часто придумываю уже после встречи с кем-либо. Но мыслей окромя «хорошая сегодня погода» или «как у тебя дела?» или «прохладно тут» в голову не шло, за что я тихо себя презирал и ненавидел. Она, видимо, или просто не хотела со мной говорить, или так же не знала с чего начать. Я предпринял попытку:

– У тебя было нормальное детство?

Да, я умею задавать правильные вопросы…

И уж совсем я не ожидал, что Даша начнет правдиво рассказывать мне о своем детстве.