Валери Слэйт - Белые ночи Страница 32

Родители уже давно спали, а она все ворочалась в постели и не могла уснуть. Ее первая ночь на родной земле после двухнедельного перерыва. В своем доме, в своей комнате, на своей кровати. Все возвратилось на круги своя. Вроде бы она должна была успокоиться, вернувшись в привычное русло жизни. Да вот только сама жизнь как-то резко перевернулась, и сейчас привычным казалось то, что происходило с ней все эти две недели. Целых две недели. Это и много, и мало, ибо все в мире относительно. А для влюбленных время течет совсем не так, как для обычных людей. По-особенному. И все проблемы решаются очень быстро и просто.

Если бы ей не спалось, как сейчас, она придвинулась бы к Матти поближе, положила бы голову к нему на плечо. Он бы обнял ее, прижал к себе и ласково гладил по плавным изгибам спины и бедер, нежно целовал ее пухлые губы и огромные доверчивые глаза. Она ощутила бы, как огоньки страсти загораются внутри нее и накатывают блаженные, сладостные волны чувственного восторга…

Боже, какая же теперь вдруг образовалась пустота в душе! И все прекрасное сразу перешло из мира реалий в мир иллюзий, снов и миражей. Вновь и вновь в памяти всплывали воспоминания. Яркие картинки непрерывно сменяли друг друга, как в калейдоскопе. Кристина не выдержала, встала и подошла к шкафу.

Да, вот и оно. Этот темно-синий символ и фетиш недавнего сказочно прекрасного прошлого. Висит на плечиках. Занимает самое почетное место в шкафу. Ее первое финское приобретение. Память о Матти, дожидающееся его появления. Наверное, сменить его в такой же роли сможет только подвенечное платье. Белое или розовое. Цвета традиций, молодости и чистоты помыслов…

Впрочем, не стоит пока думать о подвенечном платье. Плохая примета. Слишком рано, и можно сглазить. Вначале пусть намек на то, что пора подумывать о платье, прозвучит из уст Матти. Они договорились, что встретятся через две недели в субботу на площади Хёторьй перед входом в угловатое голубое здание «Консертхюсет». Можно, конечно, позвонить ему прямо сейчас. Наверное, он тоже не спит и тоскует в одиночестве в своей комнате. По крайней мере, хотелось бы так думать. Но почему в таком случае ему бы самому не позвонить? Рассказать, как он любит ее, как страдает без нее. И что нового произошло в его жизни. Поделиться семейными новостями. Сообщить, нашлась ли Мария и не собирается ли она вернуться домой… Или он все же отправился за ней в Париж?..

Как хочется сейчас выговориться. Хоть кому-то излить душу. Родителям? Нет, вряд ли. При всей сердечности их отношений это все-таки ее личная жизнь. У них свое восприятие этой жизни, слишком отличающееся от того, что чувствует их дочь. Кристина поняла это сразу после возвращения, когда пришлось изворачиваться, чтобы не сказать правду. Сочинять всякие небылицы и несуществующие подробности веселой и насыщенной двухнедельной жизни в молодежном международном сообществе и, ссылаясь на усталость после дороги, уходить от щекотливых вопросов. За время пребывания в Миккели ей пришлось делать это дважды по телефону. Но по телефону лгать было гораздо проще, чем глядя собеседнику в глаза. Как объяснить близким родственникам, почему вместо молодежного лагеря она оказалась в финском городке, да так, чтобы тебя поняли и поддержали?..

Вероятно, лучше всего это мог бы сделать ее брат. Тем более что он мужчина и такого же возраста, что и Матти. Но он сейчас далеко, а обсуждать подобные вещи опять-таки по телефону довольно сложно. Нужно видеть собеседника и чувствовать его ответную реакцию, когда говоришь о сокровенном.

Тогда, наверное, стоит встретиться с Чештин. Как-никак она ее самая близкая и проверенная подруга. Умеет держать язык за зубами, так что с ней можно будет и посекретничать. Надо позвонить с утра и договориться о встрече. Она же обещала отчитаться о поездке. Ей, Кристине, не нужны советы, ей необходимо просто выговориться. Услышать мнение подруги обо всем случившемся с ней. Чештин девушка неромантичная, вполне земная и практичная, и сейчас это очень бы пригодилось.

И лучше всего для этого подойдет их любимый ресторан «Салюхаллен». Здесь можно посидеть за столиком и спокойно все обсудить. На втором этаже, естественно. После пожара и модернистской реконструкции залы тут выглядят весьма импозантно и романтично. И обеспечивают прекрасный обзор благодаря огромным тонированным окнам, идущим по периметру здания. Больше всего ей нравятся виды на реку Фирис с водяной мельницей и на кафедральный собор.

Принятое решение весьма благотворно подействовало на молодую женщину. Вскоре Кристина уснула и увидела умиротворяющий сон, в котором они вместе с Матти вновь плыли на лодке. Точнее, лодка плыла сама по себе, скользя по озерной глади под парусом, а они сладко целовались, полулежа на корме, в объятиях друг друга. Совершенно обнаженные.

Кристина почти физически ощущала на губах его теплую, слегка солоноватую от пота, разогретую солнцем кожу. И ощущала гордость и упоение от того, что этот великолепный мужчина принадлежит ей, что она желанна ему. Что стоит только захотеть, и он будет доставлять ей физическую радость обладания, острую чувственную сладость и вскоре вознесет на вершину неземного блаженства. И будет неутомимо повторять это вновь и вновь, поднимаясь по спиралям экстаза все выше и выше столько раз, сколько она пожелает…

Матти позвонил только через два дня, когда Кристина уже вся извелась, не находя себе места от переживаний. Все буквально валилось у нее из рук. Ничего не получалось. Особенно на работе.

Предстояли важные лабораторные испытания новых лекарственных препаратов, требующие полной концентрации внимания, а какое может быть внимание, когда мысли заняты совершенно другим. Несколько раз ее подмывало позвонить самой, но она решила выдерживать характер. Она не собирается никому навязываться. Пусть Матти сам решает, как жить дальше.

А тут еще и Чештин куда-то запропастилась. Уехала в Копенгаген на своей машине якобы на несколько дней и задержалась там на неопределенное время. Наверняка закрутила роман, и скорее всего с тем самым датчанином из Интернета. Даже ей не звонит, не спешит поделиться радостью. Вероятно, обиделась за то, что Кристина ей тоже ни разу не позвонила из Финляндии. Ничего, при встрече будет что обсудить и за что попросить прощения.

Но звонок из Финляндии все поставил на свои места. Точнее, уже не из Финляндии, а с морского парома, плывущего в сторону Швеции. Разговор вышел довольно сумбурный, перемежаемый семейными новостями и признаниями в любви. Из новостей главным было, естественно, возвращение Марии домой. Девочка внезапно передумала оставаться в Париже. Во-первых, успела уже достаточно соскучиться по родителям и подругам. А во-вторых, выяснила, что без знания французского языка там и поговорить-то толком не с кем. Финским же почему-то никто не владеет. В общем, тоска смертная, дикость, отсталость и серость. А еще кричат: Париж, Париж! Дома все-таки лучше, и родные сосны ничем не уступают французским каштанам.