Джан Макдэниел - Подарок Страница 32

Ее глаза вдруг переполнились слезами, и он страшно огорчился, что причинил ей боль, это совсем не входило в его намерения.

— Чистое безумие… — прошептала она. — Да, согласна, это было просто восхитительно. Вы пришли затем, чтобы услышать мое признание? Должно быть, вы подумали бы, что я лжива, не сознайся я в этом. Но я не намерена иметь с вами дело только потому, что между нами возникло некоторое плотское влечение. Я хочу выйти замуж, нарожать детей и вступить в учительско-родительскую ассоциацию Киттриджа, я и вернулась сюда, чтобы выполнить все это. То, что произошло вчера, было шагом в неправильном направлении, вот почему я сожалею о случившемся. У нас с вами нет ничего общего, мы не любим друг друга.

— Разве я говорил, что не люблю вас?

— Вы ненавидите мою семью и все, что мне дорого.

— У меня были трудности только в отношениях с вашим дедом. До тех пор, правда, пока вы не перелезли через мою ограду.

— Селина тоже его внучка, однако вы, как мне кажется, симпатизируете ей.

— Да, нам с Селиной нечего делить. — Он придвинулся к ней поближе. — Хорошо. Скажите мне, что прошлая ночь для вас рядовое событие, что такие вещи ничем не могут тронуть вас, и я оставлю этот дом навсегда. Видите ли, Ярдли, моя трудность заключаются в том, что я не понимаю наших отношений. Вы мне не говорите всего, я это чувствую. Но если вы откажетесь говорить со мной, я никогда не узнаю, как вы ко мне относитесь на самом деле.

Ее сердитый вид противоречил тому, что она ему ответила.

— Прежде со мной никогда не происходило ничего подобного. Я даже не знала, что так бывает.

Саймон обрадованно улыбнулся.

— Поймите же, я хочу одного, чтобы это повторялось с нами вновь и вновь. Вы такая страстная, Ярдли, такая красивая, я даже не знаю, чего в вас больше. Я так хочу, чтобы мы были вместе…

— Нет, это невозможно.

Он погладил ее подбородок.

— Ярдли, неужели вы хотите променять все чудеса вселенной на сомнительные радости членства в учительско-родительской ассоциации? Я не верю, что такая женщина, как вы, может искренне говорить подобные вещи.

Дыхание ее участилось, и он заметил легкую дрожь, охватившую ее тело. Боже, как она восхитительно пахнет! Осенний аромат тропических цветов… Он склонил голову и, почти касаясь губами ее макушки, задумчиво проговорил:

— Я пришел сюда с намерением доказать вам, что мною владеет не только желание вновь обладать вами. Но все это, как я вижу, тщетно. Природу обмануть невозможно. С той самой секунды, как вы открыли дверь и я увидел вас, меня не оставляет желание нашей близости, как ни стараюсь себя сдерживать. Я хочу вас. Хочу вас здесь и везде, хочу вас всегда и повсюду буду хотеть. И чувствую, что абсолютно не способен с этим справиться.

— Вы не должны так говорить, Саймон.

— Что, Ярдли, вы предпочитаете ложь? — сказал он, нежно поглаживая ее нижнюю губу большим пальцем. — Вы полагаете, что я смогу забыть прошлую ночь? Да знаете ли вы, сколь редкими и прекрасными качествами обладаете? И какие чувства у меня вызываете? И ваша аристократическая отчужденность, которая временами проявляется, только усиливает их. Я пришел сюда не для того, чтобы сидеть здесь над горшком с тушеным мясом и обсуждать погоду. Мне хочется увезти вас к себе домой и повторить то, что мы сделали вчера, только без песка.

Глаза ее засветились, а губ коснулась легкая улыбка.

— Да уж, песок — это ужасно.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Чистые полотняные простыни безусловно подходят для этого гораздо лучше.

Истосковавшийся по ней, он захватил ее губы своими и наслаждался их нежностью. Прижав Ярдли к себе, Саймон углубил поцелуй, ища языком сладостную тайну ее рта. Рука его скользнула под свитер, он приподнял его и коснулся шелковистой кожи, но тотчас остановил себя и резко отпрянул от нее.

Вспыхнувшая и почти бездыханная, она уставилась на него потемневшими и округлившимися синими глазами.

Останавливаться на полпути было не в его обычае, но он собрал все свои силы и отступил.

— Заметьте, я не обещаю вам златых гор и молочных рек с кисельными берегами, вы слишком умны, чтобы верить обещаниям, даваемым в такую минуту. Просто поедемте ко мне, Ярдли. Сейчас же.

Она покачала головой.

— Я и так уже… Нет, Саймон, и не просите.

— Ну что ж, дело ваше, дорогая. В таком случае мне лучше вернуться восвояси. Поблагодарите от меня Селину за превосходный обед. Где тут мой пиджачок, я его захвачу, пожалуй…

— Саймон, простите, если я внушила вам напрасные надежды. Видит Бог, я не хотела этого.

— Ничего, я подожду. Может, вы еще перемените свое решение.

— Никогда!

— Посмотрим. Спокойной ночи, бэби.

Все еще находясь в замешательстве от его поцелуя, Ярдли смотрела, как Саймон забирает с вешалки в прихожей свой пиджак и уходит. Она понимала, что прийти сюда, в дом ее деда, на званый обед было для него совсем не просто. Но она не могла поверить, что он надеялся утащить ее отсюда в свою постель.

Его запах все еще оставался на ее одежде, а губы помнили вкус его поцелуя. Почему она так боится чувств, которые к нему испытывает? Да потому, напомнила она себе, что он оставил ее сердце разбитым вдребезги. А сейчас даже не предпринял особо настойчивых попыток действительно увезти ее к себе. Нет, он решил, что раз уж они поладили, то дело в шляпе и с этим можно и не спешить.

Ярдли должна была бы чувствовать себя несчастной. Однако, разобрав ситуацию по пунктам, она втайне ликовала. Возможно, приглашение женщины в спальню было для Саймона Блая единственным способом, каким он мог изъяснить свои чувства.

Пройдя в столовую, она решила собрать грязные тарелки и приборы. Прекрасно, будет чем занять остаток вечера. Но не успела взяться за первую тарелку, как зазвонил телефон. Зная, что Селина купает Кэйси, она сняла трубку.

— Алло.

— Привет, дорогая. Ну, как прошел бал?

Вот оно! Теперь придется объясняться с бабушкой. Как она и предчувствовала, этого не избежать.

— Бал как бал, Мими. Расскажу подробнее, когда ты вернешься.

— Ну, хорошо, я потому и звоню, чтобы сказать тебе, что немного задержусь. Приехали Бетрэнды, и мы решили остаться здесь на праздники.

Понизив голос, Ярдли сообщила:

— Мими, к нам приехала Селина с Кэйси.

— Ох, вот память! Я собиралась в такой спешке, что забыла оставить тебе записку. Надеюсь, ты хорошо приняла их.

— Конечно, Мими. Но было бы еще лучше, если бы ты была здесь.

— Понимаю, родная, но тебе же известно, что в эти дни мне особенно тяжело оставаться дома. Столько горестных воспоминаний… Знаешь, с тех пор, как я сюда приехала, у меня ни разу не было головных болей.