Карла Неггерс - Опьяненные зноем Страница 32

— Солнышко, а неужели вы не заметили, как он смотрит на вас?

Шарлотта доставила ему удовольствие, покраснев еще больше.

— Может, вы как раз его женщина, — сказал Барнаби, покачивая головой, и пошел к машине.

Шарлотта помахала ему на прощанье, а потом, спохватившись, крикнула:

— Мистер Барнаби, вы собираетесь писать об этой истории?

— Вы шутите?

— Нет.

— Я репортер.

— Да, но…

— Каждый должен делать свою работу.

— Знаю, но…

— И поддерживать свою репутацию.

— Я понимаю, но…

— Вот увидите, статейка выйдет что надо.

Шарлотта прислонилась к покосившейся дорической колонне.

— Не сомневаюсь, — сказала она.

Легкий осенний ветерок донес до нее удовлетворенный вздох Барнаби.

— Еще увидимся, Баттер! — крикнул он.

11

Когда Дункан вернулся из полицейского участка, Шарлотта сидела в кресле эпохи королевы Анны напротив камина, положив рядом с собой медную кочергу и допивая не первый стакан хереса.

— Садись, — сказала она, — и не обращай внимания на кочергу: я поискала твою саблю, но не нашла. А, кстати, она наточена?

— Шарлотта…

— Не беспокойся, я привыкла к оружию. — Она сделала глоток хереса. — Просто когда Барнаби меня привез, я немного испугалась: мне показалось, что Ящер и Гну все еще наверху. Там такой беспорядок.

— Дорогая, прости, вечер получился ужасный.

— Зачем тебе извиняться? Любая женщина на моем месте была бы рада пуститься в самые невероятные приключения ради такого красивого и богатого мужчины, как ты. — Допив херес и чувствуя, что язык у нее начинает немного заплетаться, Шарлотта поставила стакан на стол и добавила: — Я, кстати, читала полно приключенческих романов: "Скарамуш", "Три мушкетера" — захватывающие истории, правда? Я имею в виду, их герои любят опасность. А чем я хуже? И я сказала себе: "Шерл, ты можешь немного развлечься. Давай!"

Нахмурившись, Дункан налил себе виски и сел на диван поближе к ней.

— Шарлотта, — сказал он строго, — все это вовсе не смешно.

— Но ты же развлекаешься! — возразила она.

— Нет, — удивленно, но решительно сказал Дункан.

— Ты любишь опасность, ты ищешь опасность. Тельма говорила об этом, Питер Барнаби говорил. Все говорили. — Она утвердительно махнула стаканом, и несколько капель хереса упали ей на грудь. — Тельма убеждена, что у Толливеров это в крови — у Дунканов Толливеров.

— Я не ищу опасности, — очень серьезно ответил Дункан.

— Тогда почему ты блуждал по всему свету и залезал на самые немыслимые горы?

— Они вовсе не немыслимые. Горы небезопасны, но я знал, что делаю. Я тренировался, учился, так же как ты, скажем, училась рукоделию…

— Я не училась рукоделию. Меня приучали ко всему этому с детства. А тебя, Дункан Толливер, с детства готовили к тому, чтобы залезать на Гималаи. Я всю жизнь мечтала жить спокойно и весело, изучать историю и заниматься тем, что мне по душе. Острые ощущения — не мой стиль.

Дункан откинулся на спинку потертого дивана и очень терпеливо, с пониманием и, как ей показалось, черт возьми, с нежностью стал смотреть на нее. Шарлотта рассердилась. Почему это он всегда все знает и понимает? Всегда владеет собой. Даже когда злится, то говорит об этом прямо. Всегда добивается своего. Интересно, понимает ли Дункан, что ее тревожит? Возможно. Тогда пускай признается.

— Знаешь, — сказала она резко, — ты обладаешь способностью притягивать к себе всех этих Ящеров.

Дункан закинул голову и стал смотреть в потолок. Но потом, не выдержав, рассмеялся.

— Хватит, Дункан Толливер. Я серьезно.

Улыбаясь, Дункан посмотрел на Шарлотту. Целый день он думал о ней, беспокоился о ней, хотел быть с ней рядом. Впервые он встретил женщину, которую не смогли бы заменить ему ни дела, ни самые высокие горы. Он наклонился к ней и сказал:

— Дорогая, ты притягиваешь меня куда больше, чем Ящер.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Дункан кивнул, неожиданно посерьезнев.

— Я тебе нравлюсь? — спросил он.

Шарлотта не ответила. Разве это и так не ясно?

— Ты позволила мне поцеловать себя, когда не знала, кто я, — заметил он. — Упала в объятия генерала армии конфедератов, черт возьми!

— Никуда я не падала. Я была вынуждена к тебе прикоснуться. А за остальное отвечаешь только ты.

Дункан удивленно вскинул брови.

— Ты маленькая лгунья, — весело сказал он, — я отлично помню, как и что было, и вовсе не я один за все отвечаю! Ты могла спрыгнуть с моих колен в любой миг, а ты вместо того разомлела и позволила мне себя целовать. И сама целовала к тому же.

— Мне слишком долго мерещились привидения, — пробормотала она.

— Это ты искала опасность.

— Я не спешила делать выбор.

— Можно называть это по-разному. Но как ты повела себя? Может быть, ты вызвала полицию? Нет. Позвала братьев? Нет. Может быть, ты провела ночь в доме у друзей, пока все выяснилось? Нет. Ты просто-напросто улеглась спать, несмотря на то, что наверху, в библиотеке, находился чужой человек.

— Я заперла дверь, — отвернувшись, сказала Шарлотта.

— Но я же мог сломать дверь и даже имел возможность доказать это, не так ли? — Дункан сделал глоток виски. — И потом, как насчет того, что я пугал тебя? Ну скажи, Шарлотта, неужели робкая женщина останется одна в доме с привидениями? По этому чертовому мавзолею гуляло эхо, когда я хохотал. До полуночи я топал в библиотеке у тебя над головой. Я делал все, разве что не летал в простыне над твоей постелью! И что же ты? Ничего!

— Не будешь же сообщать в полицию о привидении.

— Если бы ты обратилась в полицию, дом бы обыскали, нашли мои следы, и тогда бы выяснилось, что я не привидение. Нет. — Дункан наклонился к ней и решительно похлопал ее рукой по коленке. — Ты искала приключений, Шарлотта Баттерфилд.

— Да я же всерьез считала тебя привидением! Тельма предупредила меня. А у меня, как известно, живое воображение — и потом, откуда мне было знать: вдруг здесь все же оказалось бы настоящее привидение?

— Ты ведь не веришь в привидения, сама говорила.

— Но человек имеет право на ошибку — может, я ошибалась, а Тельма была права. Ты же знаешь, многие южные дома известны тем, что в них водятся привидения.

— Я не об этом, — коротко сказал Дункан.

— Значит, я просто не боялась — и все, — гордо вскинув голову, произнесла Шарлотта.

— Вот я как раз об этом! — с удовлетворением заметил Дункан.

— Не понимаю.

— Я был убежден, что одной — ну, в лучшем случае двух ночей с привидением будет достаточно, чтобы выкурить тебя из Толливер-хауса. Ничего не вышло. Моя мошенница оказалась куда более храброй, чем я думал, и тогда я решил стать генералом Толливером и прибегнуть к угрозам. И опять я ошибся. Мошенница она или нет, но Шарлотта Баттерфилд оказалась отчаянной женщиной, готовой сразиться даже с генералом конфедератов! Вернее, с силой воли его праправнучка, — подмигнув, добавил Дункан.