Мелани Милберн - По ту сторону полуночи Страница 33

Эдуардо снова поднял глаза на экономку:

— Разве вам нечем заняться?

Миссис Бейкер поджала губы.

— Она вас любит, — заявила пожилая женщина. — И вы любите ее, но вы слишком упрямы, чтобы признаться в этом. Вы настолько упрямы, что не желаете признаться в этом даже себе.

— Это все? — поинтересовался он.

— Она, должно быть, плачет каждую ночь, — продолжала миссис Бейкер, — а ее отец переворачивается в гробу. Я уверена в этом. Он думал, вы защитите Беллу, а вы ее бросили, когда были больше всего ей нужны.

Эдуардо встал.

— Я не хочу это слушать, — бросил он.

«Я и сам знаю, что был полным дураком. Не нужно мне об этом говорить. Мне надо подумать, как из этого всего выбраться и вернуть Беллу. Смогу ли я вернуть ее обратно? Не поздно ли?»

Глаза миссис Бейкер наполнились слезами.

— Это ее дом, — сказала она, — здесь ее место.

— Конечно. — Эдуардо вздохнул. — Вот почему я возвращаю ей Хавертон. Юристы готовят документы.

Миссис Бейкер открыла рот:

— Вы не собираетесь здесь больше жить?

— Нет, — ответил он.

Отдать Белле Хавертон очень легко. Самое страшное — потерять Беллу. О чем он только думал? И думал ли вообще? На что будет похожа его жизнь, если она уедет и выйдет замуж за кого-нибудь другого? И у нее будут дети от другого мужчины, а не от него. Как он это вынесет? Эдуардо хотел Беллу. Он любил ее. Обожал. Она была его миром, его будущим, его сердцем. Но уже слишком поздно. Он причинил ей боль, и она его никогда не простит.

— А как же Фергус? — спросила миссис Бейкер.

— Белла за ним присмотрит, — заверил ее Эдуардо. — В конце концов, это собака ее отца.

— Но старый пес любит вас, — сказала она. — Вы не можете просто взять и уйти.

— Так будет лучше. — Он был непреклонен.

Первые несколько дней в Таиланде Белла пребывала в состоянии глубокого шока. Она почти не ела и не спала. И не из-за того, что за брошенными детьми не ухаживали и не кормили их. Молодая женщина не могла смириться с мыслью, что у малышей, с которыми она каждый день играла, абсолютно никого не было, кроме работников детского дома. Почти каждую ночь она рыдала от этих душераздирающих мыслей. И каждый день старалась подарить им любовь и радость, которых детям так не хватало. Белла буквально купала их в любви и похвалах. Она играла с ними, читала им книжки и даже пела колыбельные песни, которые помнила с детства.

— Ты доконаешь себя, если не будешь хоть иногда отдыхать, — сказала Тасани, одна из воспитательниц, на второй неделе пребывания Беллы в детском доме.

Белла поцеловала восьмимесячную девочку, прижимая ее к груди.

— Не хочу класть Лоуан в кроватку, пока она не уснет, — объяснила она. — Малышка плачет, пока кто-нибудь не возьмет ее на руки. Наверное, она скучает по матери. Чувствует, что та не вернется.

Белла хорошо знала, каково приходится ребенку, когда его бросает мать.

— Грустно, что ее родители умерли, — согласилась Тасани, гладя малышку по щеке. — Но у нас на примете есть супружеская пара, которая хочет ее удочерить. Сейчас они готовят документы. Лоуан ждет счастливая жизнь. Таким крохам проще найти приемных родителей, ведь они не помнят настоящих. Сложнее привыкнуть детям постарше.

Белла посмотрела в другой конец комнаты, где играли ребятишки. Среди них выделялся один мальчик лет пяти, стоявший в стороне. Он ни с кем не общался. Он просто стоял и смотрел на всех с серьезным выражением лица. Мальчик напоминал ей Эдуардо. Как, должно быть, ужасно противостоять ежедневным издевательствам отчима-садиста. Белле стало больно от этих мыслей. Будущего вместе с Эдуардо, о котором она мечтала, скорее всего, не будет…

Белла твердо решила сделать все, от нее зависящее, чтобы никто из этих детей не страдал в жизни так, как когда-то Эдуардо.

— Мисс Хавертон! — Самали, другая воспитательница, подошла к Белле, укладывающей Лоуан в кроватку. — На ваше имя прислали пакет.

— Спасибо. — Она открыла его и вытащила документы. От изумления у нее глаза чуть не полезли на лоб. — Тут какая-то ошибка…

— Что-то не так? — спросила Самали.

Белла пролистала документы о передаче усадьбы Хавертон в ее собственность.

— Возможно, мне придется вылететь в Англию, чтобы решить один вопрос.

— Вы скоро вернетесь?

Белла положила документы в конверт и ободряюще улыбнулась:

— Не беспокойся. Вернусь, как только закончу все дела. Мне нужно встретиться с одним человеком по поводу собаки.

Эдуардо загружал последние вещи в машину, когда спортивный автомобиль на полной скорости подлетел к особняку. Фергус поднялся со ступенек и начал усиленно махать хвостом.

— Ради бога, перестань, — пробормотал Эдуардо. — Она, скорее всего, приехала оспорить пункты, набранные мелким шрифтом.

Белла вышла из автомобиля и приблизилась к нему, принеся с собой благоухание весенних цветов.

— Что, черт возьми, происходит? — поинтересовалась молодая женщина, помахав бумагами.

— Хавертон твой, — сказал Эдуардо. — Дом твой, и Фергус тоже.

Белла подняла брови.

— У тебя совсем нет никаких чувств? — спросила она. — Пес любит тебя. Как ты можешь отдать его, как подарок, который пришелся тебе не по вкусу?

— Я не могу взять его с собой.

— Почему? Ты уезжаешь?

— Да.

— Куда?

Эдуардо топнул ногой:

— Это твой дом, не мой. Мне тут никогда не было места.

Белла сунула ему бумаги:

— Он мне не нужен.

Он вернул ей документы:

— Мне тоже.

Она с яростью уставилась на него:

— Что ты творишь?

— Твой отец ошибся, оставив мне дом, — произнес Эдуардо. — Это твоя память о нем. Неправильно, что он достался мне.

— Но это и твоя память.

Он пожал плечами:

— Да, но у меня останутся воспоминания о жизни здесь, которые восполнят утрату.

— Ты не можешь просто взять и уйти, — запротестовала Белла. — И как же Фергус? Я думала, ты любишь его.

Эдуардо нагнулся и потрепал пса за ухом:

— Я люблю его. Он был отличным другом. Но пришло время двигаться дальше.

— Так ты все-таки уезжаешь?

— Это к лучшему, Белла.

— К лучшему для кого? — спросила она. — Фергус будет скучать, и тебе это известно. А как же миссис Бейкер? Она всю жизнь посвятила тебе. Ты просто так уйдешь от всех, кто тебя любит?

Он открыл дверцу у водительского сиденья:

— Прощай, Белла.

Она подбоченилась:

— Я поняла. Ты не собираешься ничего говорить. Ты слишком горд или слишком упрям — или то и другое вместе, — чтобы признать, что тебе есть до кого-то дело. Что тебе нужен кто-то, что ты любишь кого-то.