Хороший опыт - Дарья Согрина – Друк Страница 34

Он был открыт. Почти открыт! В нем все же оставались какие-то секреты. Впрочем, как и у меня. Я избегала говорить с ним о Яне. Эта тема была слишком болезненной для меня.

Говорят, деньги не приносят счастья и с милым рай в шалаше, но это все ложь. Когда ты живешь в нужде, любовь уходит на задний план. По крайней мере так произошло со мной.

Мы с Яном познакомились на первом курсе. Я влюбилась в него с первого взгляда. Он был высок, смазлив, с фигурой Аполлона и морем знаний. С ним можно было говорить на любые темы.

Я помню, как мы болтали ночами абсолютно обо всем, и я утопала в его желто-зеленых глазах, как в теплых водах Адриатики. Я полюбила его, невзирая на то, что мы были бедны, порой нам даже нечего было есть. Но даже голодной я чувствовала себя счастливой рядом с ним. Он был моей опорой на отвесной скале, моим светлячком в кромешной ночи, моим рыцарем в мерцающих латах. Я готова была убежать с ним на край света, жить в непроходимых дебрях Амазонки или на заснеженных просторах Гренландии. Я могла ради него пожертвовать жизнью, не медлив ни мгновения. Но, увы, как оказалось, любила только я.

Мы поженились на втором курсе, развелись по окончании университета. Глупый юношеский брак! Он предпочел королевские хоромы – раю в шалаше, успешную бизнес-леди – бедной выпускнице.

Ян остался в Загребе со своей новой пассией, я в сырых комнатах отеля «Одиночество». Это был долгий и трудный период для меня: разбитое сердце, алкоголь, депрессия, анорексия.

Мне повезло с подругой. Злате удалось вытянуть меня из омута отчаяния, хотя ей понадобился не один год. Она смогла меня уговорить выйти на работу, затем заняться собственными проектами, а после открыть фирму. Злата и архитектура спасли меня.

Но не буду лгать, позже все мои отношения с мужчинами заканчивались разочарованиями. В каждом партнере я пыталась отыскать следы Яна. И находила их, когда они расставались со мной. Для одних – я была трудоголиком, для других – не подходила для брака, а третьи… Третьи, наверное, были со мной из жалости.

С Колином Райсом я вновь поверила в любовь. Больную, неправильную, безумную, но все же любовь. Он смотрел на меня с такой теплотой, что скрывалась в сумраке его орлиного взора. Он касался меня так, словно не желал меня делить ни с кем, даже с окружающим меня воздухом.

Я вновь полюбила. И возможно – эта любовь была, куда сильнее, чем чувства к Яну. Да и о самом Яне я временами забывала, находясь рядом с Колином. А когда память возвращала воспоминания, я не желала ворошить былое и вновь испытывать боль минувших дней, хотя понимала союз Райс и Новинц вряд ли просуществует долго, и в конце пути, возможно от моего сердца не останется даже кровавой лужи.

Мы женщины неимоверно романтичные натуры. И не имеет значения, являемся ли мы наследницами престола или же простыми сельскими труженицами. В каждой из нас живет принцесса, томящаяся в высокой башне и ждущая героя. И когда этот герой, словно бесстрашный орлан, появляется в ослепительных лучах солнца, мы теряем головы, не замечая, что наш герой далеко не первого сорта. В ожидание рыцаря, мы не обращаем внимания на уйму физических недостатков. Мы не видим, что плешь проела его голову, он хромает на обе ноги, и у него нет глаза. Нам неважно спасет нас безобразный тролль или заморский королевич. Если он победит чудовище и вызволит нас из заточения, мы, не задумываясь, отдадим ему свое истерзанное сердце. И даже если он не примет его и гордо ускачет в закат на пегой кобылке, что готова издохнуть в любую минуту, мы женщины, сохраним воспоминание о герое, продолжая его любить сквозь века и расстояния.

Все женщины лгут. Особенно лгут те, которые утверждают, что им не интересны любовные книжки, слезные сериалы или романтические истории. Каждая женщина мечтает о герое, но порой отрекается от него, потеряв всякую надежду. Мир стал другим и в эпоху феминизма не модно проявлять слабость и предаваться романтическим иллюзиям. Но если мы отказываемся от помощи – это не значит, что мы в силах выбраться самостоятельно из башни и победить дракона. Мы жаждем любви и романтики, но стали слишком черствы и осторожны к мужчинам, если учесть, что от наших сердец, по сути, остались лишь крошечные осколки. Ведь само сердце давно разбито коварным чудовищем, что пряталось под личиной рыцарей.

Райс был моим спасением, моим героем, моим верным стражем. Тем принцем, что разбудил от долгого сна сладким поцелуем. Вот только рыцарь прошел немало опасных дорог, пока добрался до меня, и его душа и тело было исполосовано шрамами и отравлено ядами от стрел. Возможно, я могла бы исцелить его. А если нет? То однажды мой герой превратиться в монстра, чье имя – хороший опыт.

Обратного пути не было.

Ради Колина я была готова порвать с Эрнесто, но мне не пришлось этого делать, ибо Райс решил эту проблему одной чертовой папкой, которую для него собрал сыщик, нанятый им.

– Поведай мне, Стана, полезной ли для тебя стала информация, что накопал детектив из Сан-Франциско, – как-то вечером поинтересовался Райс у меня, когда мы сидели в обнимку на террасе, укутанные в пледы и любовались ночным декабрьским пейзажем Сакраменто.

Я вздрогнула от неожиданности. Откуда он мог знать о детективе? Возможно, я опять повторюсь, но, кажется, мистер Совершенство и впрямь следит за моим каждым шагом!

– Не беспокойся, я не узнала ничего каверзного о тебе, – прошептала я, стремясь сгореть от стыда и развеяться пеплом по калифорнийским далям.

Колин улыбнулся. Не надменно, а с нежностью, но его карие глаза сохранили серьезность.

– А вот мне удалось кое-что разузнать про твоего мексиканского приятеля, – загадочно уведомил он меня и нехотя поднялся с шезлонга. – Оставайся здесь, я тебе что-то покажу.

Он направился в дом и через минуту вернулся с тонкой кипой бумаг. Протянув мне документы, он произнес:

– Пролистай, а я пока принесу нам вина, – он снова удалился, оставив меня в растерянности с таинственной папкой в руках.

Сердце заколотилось, чувствуя тревогу. Я осторожно открыла досье, где на первой странице красовалась фотография Эрнесто…

Эрнесто Вега не был бизнесменом. Он даже не являлся коренным мексиканцем. Он родился и вырос