Кэтрин Джордж - Завоевание твердыни Страница 34

— Всякие любезности. — Эстер в изумлении уставилась на тарелку. — Это мне? Спасибо, конечно, но я могла и сама пойти и положить.

— Не лишай меня удовольствия, любимая.

Заметно было, что Лидия Баркли души не чает в своем брате. Поговорив немного на общие темы, она откровенно призналась Эстер, что счастлива видеть их с Патриком вместе. И вдруг она наклонилась к колонке и прислушалась.

— Моя дочурка. — Она поспешила в дом и минутой позже открыла дверь кабинета и выглянула оттуда: — Я иду кормить Джоанну. Эстер, составишь мне компанию?

Эстер мигом вскочила и исчезла в доме. Лидия меняла протестующей дочке подгузники. Эстер опустилась на колени, чтобы ближе взглянуть на крошечное, извивающееся тельце и беспомощные ручки ребенка. Внутри у нее что-то екнуло, когда она смотрела, как Лидия застегивает последнюю кнопочку на костюмчике Джоанны, усыпанном маргаритками.

— Давай-ка мы поднимемся, дорогуша, — Лидия встала с ребенком на руках. — Хочешь подержать ее, пока я схожу за бутылочкой?

Эстер с радостью приняла маленький теплый сверточек, улыбаясь крошечному розовому личику. Ее удивило, что пара ярких голубых глаз пытливо изучает ее лицо.

— Привет, Джоанна Баркли, — нежно произнесла Эстер. — Ты такая красивая девочка.

— Так же, как и ты, — донеслось с порога.

Эстер подняла голову. Патрик смотрел на нее так, что ее сердце затрепетало.

— У тебя волшебный дар, Эстер, — сказала Лидия, подойдя с бутылочкой молока для Джоанны. — Обычно она в чужих руках закатывает такие скандалы.

Эстер неохотно отдала ребенка. Затем села, наблюдая, как Джоанна пьет молоко.

— Вам чего-нибудь принести, дамы? — спросил Патрик.

— Ты не попросишь Джека приготовить нам чай? — отозвалась его сестра. — Если, конечно, Эстер не предпочитает кофе.

— Она больше любит чай, — ответил за нее Патрик и удалился исполнять просьбу сестры.

— Ты любишь его? — вдруг спросила Лидия.

Эстер несколько опешила.

— Да, — наконец ответила она. — Правда, я знаю его совсем недолго, потому, наверное, тебе кажется, что мы слишком спешим.

— Вовсе даже нет, — Лидия вынула соску изо рта ребенка, поставила бутылочку на письменный стол и положила дочку себе на плечо, похлопывая ее по спинке. — Как только я увидела Джека, сразу же поняла, что выйду за него замуж. Ну а Патрик гораздо привлекательнее Джека.

Эстер рассмеялась:

— По-моему, ты слишком любишь брата.

— Конечно. Хотя это не мешает мне видеть его недостатки.

— Так у него они все-таки есть? — поддразнила ее Эстер.

— Есть, конечно. Но положительные качества перевешивают. — Джоанна громко срыгнула. Лидия похвалила дочку и стала снова кормить ее.

Когда молоко закончилось, она встала, дала Эстер кусок миткаля, чтобы подложить на плечо, и передала ей ребенка. — Может, подержишь ее, пока она не срыгнет молоко? А я тем временем помою бутылочку и посмотрю, что у нас с чаем.

Эстер захлестнула волна счастья, когда она ощутила у плеча маленькое теплое тельце, когда коснулась щекой головки, покрытой светлым пушком. Она осторожно похлопывала Джоанну по спинке, так, как это только что делала Лидия, и через некоторое время ее старания увенчались успехом. Эстер засмеялась и похвалила Джоанну. Затем она походила по комнате, нежно баюкая малышку. Через некоторое время она не без гордости обнаружила, что та уже спит.

— Вот и хорошо, — сказала Лидия, вернувшись. — Я уложу ее, а Джек с Патриком послушают на случай, если она вдруг проснется. Тем временем мы пройдемся по комнатам, я покажу тебе наш дом.

Позже они вернулись к мужчинам. Через некоторое время Эстер встала:

— Нам пора, Лидия. Ты, видно, уже утомилась.

— Да, немного. Вот покормлю Джоанну, а потом вздремну, пока Джек присмотрит за ней. — Лидия смущенно улыбнулась. — В моем возрасте уже нельзя не отдыхать, есть у тебя ребенок или нет.

Эстер зашла еще раз посмотреть на Джоанну. Девочка не спала, и Эстер попросила разрешения напоследок подержать ее на руках. Она прижалась щекой к теплой влажной щечке ребенка, а затем передала Джоанну ее маме, обещая вскоре снова навестить их.

Всю недолгую дорогу до дома Эстер молчала, позевывая. Патрик проводил ее в дом и уселся с видом хозяина. Раньше это приятно волновало Эстер, а теперь показалось возмутительным.

— Патрик… — начала было она, но он жестом остановил ее.

— Иди ко мне и поцелуй меня, — сказал он. Затем посмотрел на нее испытующе. — Ты, кажется, не хочешь? Что случилось, Эстер?

— Когда Лидия показывала мне дом, я увидела фотографии близнецов.

Патрик сощурил глаза.

— Ничего удивительного. Лидия умеет обращаться с фотоаппаратом.

— Если я тебя кое о чем спрошу, — спокойно сказала Эстер, — ты ответишь честно?

— Ты прекрасно знаешь, что отвечу, — пожал плечами Патрик. — Так что же тебя беспокоит?

— Давай лучше сядем. — Эстер присела на стул и указала Патрику на диван. — Ты знаешь, — начала она, — что я никогда не говорю о своей работе в суде. Но на этот раз придется. Это ты научил близнецов, как вести себя на слушании? Я имею в виду тот день, когда впервые увидела тебя.

— Я прекрасно понимаю, какой день ты имеешь в виду. — Он искоса взглянул на нее, и взгляд у него был тяжелым. — Нет. Хочешь сказать, что на тех фотографиях они не очень похожи друг на друга?

— Очень даже разные. — Эстер сжала губы. — Но перед тем, как предстать перед судом, они одинаково подстриглись и надели одинаковую школьную форму, чтобы не отличаться друг от друга.

— Верно.

— Но ведь это Доминик был за рулем, так?

— Да.

— И ты знал это?

Патрик просительно поднял руки.

— Дай я тебе все объясню…

— Патрик, — резко перебила она. — Да или нет?

Он посмотрел на нее. Воцарилась напряженная тишина. Наконец он снова пожал плечами, лицо его ничего не выражало.

— Сознаюсь, виновен.

Тяжелая, душная тишина заполнила комнату. Честность, горько думала Эстер. Человек, ненавидящий ложь в любых ее проявлениях. Наконец Патрик поднялся.

— Ты неправильно поняла, Эстер.

— Не думаю, — холодно взглянула на него Эстер. — Тебе лучше, чем кому бы то ни было, должно быть известно, что Доминик мог быть приговорен к заключению. Ведь у него не было водительских прав.

— Конечно, я знал об этом.

Она была ошеломлена. Глупо, конечно. Патрик лишь подтвердил то, о чем она уже догадывалась. Догадывалась с того самого дня в суде. Но тогда мировой судья Эстер Конвей не была еще по уши влюблена в Патрика Хэзерда и не думала о том, чтобы прожить с ним всю жизнь, до самой могилы. Внутренний голос упрямо твердил ей: если Патрик смог преступить закон в тот раз, можно ли вообще верить ему? Конечно, можно, подсказывало ей сердце. Кто знает! — возражал рассудок.