Выкупленная родная семья - Ксения Фави Страница 36

— Лада. — он нависает сверху, так низко, что чувствительной кожей своих форм я ощущаю твердые мускулы, — я тоже тебя люблю. Буду любить всегда, запомни это. А иногда и по всем ночам без перерыва… Готово решение о твоем разводе, мне сегодня звонили. Теперь ты только моя. Больше я от тебя не отступлюсь.　

Мирон улыбается, в глазах пляшут огни. Свет в его спальне приглушен, горит пара настольных ламп у рабочего места. Но мне кажется, в его глазах не они, а свое собственное сияние. А вообще я рада, что в комнате достаточно светло, чтобы я видела красоту своего мужчины.　

Для меня он самый во всех смыслах этого слова. И пусть оказывается не первым, пусть даже малыша мы зачали искусственно — мне кажется, что именно сегодня я становлюсь женщиной. Потому что я и не думала, что можно настолько хотеть. Так упиваться человеком.

Мирон нежный, но такой уверенный. И его явно более чем устраивает ведущая роль. Вижу это по взглядам, хрипам, разгоняющемуся темпу. Мне остается только с наслаждением отвечать ему. Впервые я настолько доверяю и совсем не переживаю о своем скромном опыте.　

Ощущения нарастают и с такой силой взрываются на пике, что я не сразу прихожу в себя. В какой-то миг чувствую на себе нечто тяжелое. Приятно, вот только я с трудом могу дышать.　

— Прости, — Мирон замечает и откатывается.　

А из меня вырывается счастливый смешок.　

— Это самое странное, что ты мог сказать после такого.　

Мирон тоже смеется, заодно пытаясь отдышаться.　

— Я тебя придавил. А в остальном… Я просто люблю тебя больше всего на свете.　

Он берет мою руку и тыльной стороной кисти подносит к губам. По мне проходит приятная волна.　

— И я тебя. И нашего сына… Боже, я так рада, что он от тебя!　

Он опускает мою ладошку себе на грудь, его сердце колотится.　

— Мне, наверно, не нужно говорить, что лучшей матери для своих детей я не видел. Хоть и помню, что поступил не совсем честно.　

— Ты человек, а не идеальный компьютер.　

Я и правда понимаю, Мироном двигал не холодный расчет, а то самое сердце, которое я сейчас слышу. И оно подсказало правильно.　

Мужчина поворачивается на бок, я делаю то же самое. Наши глаза друг напротив друга.　

— Пообещай, что больше не будешь бояться ничего, что связано со мной, — внезапно просит Мирон, — мне плевать, если когда-то ты захочешь обозвать меня. Я могу заставить тебя разозлиться, и может, даже сжать кулаки — это жизнь. Просто не думай, что я смогу сделать тебе плохо, предам, как-то использую. Что я какой-то монстр. Это самое больное.　

Сначала я только морщу лоб и пытаюсь понять, о чем он. А потом приходит догадка, что он говорит не только о будущем, но и о прошлом.　

— Прости, что плохо думала о тебе.　

Мирон тепло улыбается.　

— Вот и я заставил тебя извиняться в такой момент Иди лучше сюда.　

Он привлекает меня и целует так нежно, что и без слов понятно — никакой обиды этот мужчина на меня не держит. Ух, я была бы счастлива пролежать в его объятьях много часов. Но у нас есть и еще одно маленькое счастье. Пора бы его проверить, хоть электронная няня и была все это время спокойна.　

— Пойдем наверх? — прошу Мирона. Не хочу даже думать, что он останется на ночь вдали. Правда, спохватываюсь. — Или ты с нами не выспишься?　

Глаза нашего папы лучатся.　

— В крайнем случае, вызову завтра водителя.　

Мирон

Водителя я не беру, но вот поднимаюсь с кровати на два часа позже обычного. Нельзя сказать, что Матюшка совсем уж беспокойно спал. Скорее, мы с Ладой не могли вырубиться так невинно рядом, как раньше. Дорвавшись друг до друга, мы, конечно, не смогли насытиться с первого раза. В итоге после утреннего кормления еще легли досыпать.　

Домработница, которая теперь боится сказать лишнее, только широко улыбалась, забирая Матвея.　

Мне нравится достигать успеха в бизнесе, но деньги как таковые не играли для меня важную роль. Только теперь я по-настоящему радуюсь, что хорошо обеспечен. С ребенком нам помогает нанятый человек. Ведь бабушек и дедушек рядом не имеется.　

Впрочем, люди справляются с мелкими и сами, за что им мой респект. Эта сфера жизни вообще раньше была для меня чужой. А теперь, даже увидевшись с лучшим другом, я сразу интересуюсь — как его маленькая дочь?..　

Мы с Егором Золотовым давно не общались. А тут он написал, что они, наконец, вернулись от его матери из Европы, и у них для меня кое-что есть. Пока его супруга с малышкой на плановом приеме в клинике, мы сидим в ресторане рядом.　

— Мне тоже надо бы показать сына спецам, — признаюсь Золотову, — Лада переживает, что он стал слишком тихим. Хотя их районный педиатр проблем не видит.　

— Моя тоже спокойная, но только на руках, — хмыкает Егор, — конечно, Василиса устроит вам отличного врача. У нее остались связи по работе. А ты, смотрю, окончательно втянулся?　

Друг в курсе моей истории. С ним единственным я советовался, прежде чем дать ответ Ивану насчет донорства.　

— Ты ведь сам говорил, что я должен все контролировать. Я люблю сына и Ладу.　

С Золотовым мы знакомы по бизнесу. Нельзя сказать, что много времени проводили как друзья вместе. Но этого человека я глубоко уважаю, а его характер позволяет доверять ему самое сокровенное. Егор умен, не болтлив, серьезен.　

— Наш разговор тогда вогнал меня в шок, — признается Золотов, — хорошо, что все разрешилось по-человечески. Приезжайте как-нибудь к нам в гости.　

— Обязательно, спасибо. Я, правда, в ближайшее время должен съездить на Север. Закрою там банк. Ну, ты в курсе, какой.　

— Решил все же?　

Морщусь.　

— Да, пользы от него нет. Одни судебные иски. И еще есть кое-какие дела в регионе.　

— Ясно. Ну как только освободишься…　

— Мирон! Привет, рада тебя видеть!　

Вздрагиваю, голос раздается из-за моей спины. Но тут же широко улыбаюсь — это жена Золотова. Василиса довольно милая.　

— Здравствуй, Василис. Привет, Еся!　

Их темноглазая малышка у матери на руках. Ей перевалило за полгода, я не разбираюсь в детском возрасте. На голове малой уже полно кудряшек, а сиреневое платье издает последний писк моды.　

— Д-дя! — констатирует она, глядя в мою сторону.　

— Это дядя Мирон, — сообщает