В плену у прошлого - Лилия Фандеева Страница 39

– Мы будем преодолевать трудности вместе. Я от задуманного не откажусь, не уговаривай. Мое отношение к тебе не изменилось, а за месяц мы постараемся все проблемы решить. Нужно будет, мы поедем в Израиль, в Германию, но ты у меня будешь здорова и очень счастлива, – говорил он, прижав ее ладонь к своей щеке.

– Ты стал очень несговорчивым, – улыбнулась Марина.

– Я стал взрослым и уверенным в себе. Эту уверенность вселяешь в меня ты. Я только начал жить. А ты хочешь, чтобы я опять пребывал в небытие? Нет, Маришка. Я буду исцелять тебя любовью. Я люблю тебя, люблю мальчишек, я уже люблю Ольгу Сергеевну. И ты хочешь, чтобы я добровольно от этого отказался? Можешь оставить свою фамилию, пусть Денис этот вопрос решает для себя сам, хотя я признаю его официально, а штамп в паспорте не так важен мне, как мальчишкам. У нас будет семья, а не мамин сожитель или подруга отца.

– Ты хочешь, чтобы мы жили в доме все вместе?

– А ты думаешь, что нам будет там тесно? Тебе самой удобнее будет гулять в саду, во дворе. Наша спальня будет на первом этаже. Сейчас она пустует. Там нет ничего кроме пыли. К твоей выписке мы сделаем там ремонт, купим мебель и с помощью тещи сделаем ее уютной и удобной. Мальчишки живут на втором этаже и почти привыкли к присутствию друг друга. Что тебя не устраивает? Чего ты боишься? Да, первое время, возможно, у нас могут быть между собой разногласия, недопонимания. А как ты хотела? Жить в одной большой семье не просто, но мы взрослые люди и сообща справимся. И еще один важный аргумент: от дома до клиники в два раза добираться быстрее, чем из квартиры. Я тебя убедил?

– Я не уверена в том, что согласившись с тобой, поступаю правильно. С другой стороны, отказавшись, я создаю неудобства для Дениса и мамы, – сказала она и задумалась. – Знаешь, Илья, я, пожалуй, соглашусь. У меня тоже будет к тебе предложение, – глядя ему в глаза, сказала Марина. – У тебя есть возможность взять отпуск на неделю, десять дней?

– Отец мне сам предложил отдохнуть недельку. Чего хочет моя невеста?

– А как у тебя с деньгами?

– Не томи. Говори, что ты задумала?

– Скоро каникулы. Поезжай с ребятами куда-нибудь дней на семь отдохнуть. Выберите маршрут вместе и летите. Вам нужен отдых. В последнее время и ты, и ребята на нервах. Сделай, как я прошу, – говорила Марина, держа его за руку. – Новые впечатления помогут забыть им все произошедшие неприятности, ну, если не забыть, то отодвинуть на задний план.

– А как же ты?

– А что я? До обеда я занята собственной персоной, а после тихого часа мама будет приезжать через день. Общаться с вами я могу по телефону. За неделю вы не соскучитесь, а впечатления и короткий отдых получите. Подумай.

Проводив Илью поцелуем, Марина мысленно вернулась к разговору с ним. «Не случись трагедии, я, скорее всего, вышла бы за него замуж, но не так скоро. Не важно, какой бы это был брак: короткий или долгий, гражданский или официальный, я хотела бы попробовала создать семью. Илья внимательный, заботливый. Отношения у них с Денисом ровные. Родион парень хороший и плохому Дениса не научит. Интересно, он меня жалеет или тянется от потребности в материнской заботе и ласке? Да, прежних чувств нет, но мне с ним хорошо и спокойно. Не получится – у нас есть куда вернуться. В настоящее время, жить в одном доме с двумя подростками, разумнее в браке. Мне, в теперешнем состоянии, будет удобнее жить в доме, где не только есть мама, но и прислуга. Я уверена, что обязательно поднимусь и буду ходить. Вопрос только в том: когда? Как скоро? А если я сама себя обманываю в том, что смогу быть женой и мачехой? – думала она. – Хороший дом, прислуга, достаток – все есть. Чего мне не хватает? Я буду первое время заниматься детьми и реабилитацией, а там будет видно. Для меня главное сейчас поправиться, и подумать о сыне и маме. Будет хорошо им, будет хорошо и мне. Предполагать, сомневаться нет причины. Пусть все идет своим чередом. Будем жить здесь и сейчас, не забивать голову мрачными мыслями».

Заведующий хирургическим отделением Морозов Анатолий Платонович навестил Марину Дунаеву спустя десять дней после трагедии. Он не был толстокожим и от коллег знал о состоянии своего хирурга, но поговорить с ней он планировал тогда, когда она окончательно придет в себя и сможет адекватно понять сказанное. Ему было важно, чтобы Дунаева поняла его правильно и приняла решение, от которого зависело ее здоровье и ее работа в отделении, самостоятельно. Свой визит в отделение нейрохирургии он начал с разговора с ее лечащим врачом.

– Евгений Борисович, как себя чувствует наша Дунаева? Есть значительные улучшения?

– Ты, Анатолий Платонович, с какой целью интересуешься? – спросил Шилин. – Хочешь уволить или вернуть? Фридман провел ювелирную операцию. Я бы так не смог, скажу честно. Сказал мне профессор: держать ее месяц, я ее месяц у себя и продержу, да еще и прихвачу недельку, благо, что закон позволяет сорок пять дней больничного листа. Что касается возвращения в профессию, то это зависит уже не от ее самочувствия, а от ее семейного положения. Ты же знаешь, что отец Дениса объявился? Каждый день я его созерцаю в палате Дунаевой. Мужик он не бедный, настроен, вроде, серьезно. Выйдет твоя Дунаева замуж, и лишишься ты еще одного Воронцова.

– Думаешь, не вернется в профессию?

– Я бы на ее месте не вернулся, но ты ее лучше знаешь, думай сам, – продолжал Шилин. – Одно скажу твердо: через полгода она будет не хуже прежней. Для страховки, в самом начале, побудет ассистентом, а потом, все карты ей в руки. Я тебя утешил?

– Скажем, убедил. Спасибо. Пойду к ней.

Какие утешительные прогнозы не дал Шилин Морозову, в данный момент это не избавляло его от проблем. Он заглянул в палату Марины.

– К Вам можно?

– Входите Анатолий Платонович. Я рада Вас видеть.

– Ты, Марина, не сердись, что пришел не сразу, разговор у меня к тебе серьезный, ждал, когда начнешь